снова. Она вот-вот должна была обрушиться, поломать все, не оставив и следа.

– Ну, раз ты так и будешь молчать, скажу я. Павел мой мужчина и отец нашего будущего ребенка, и то, что он завел деревенский роман, ничего не значит. Ты не представляешь, сколько баб вьется вокруг него в городе, и скольких я вытаскивала из его постели. Но я люблю его, и моя любовь сильнее и выше всех примитивных инстинктов. Он все равно выберет меня и ребенка, потому что это семья.

Света не хотела верить ни одному слову, но выходило, что все правда. Ее обманывали, ею пользовались ради удовлетворения сексуального голода. А она, как любая нормальная девушка, рассчитывала на нечто большее и влюбилась.

– Так что ты можешь идти обратно и передать Паше, что мы его ждем.

Последние слова были почти как пощечина, а Калинкина даже не знает, что ответить. Как себя вести в такой ситуации? Но больно стало так, что перехватило дыхание.

***

А тем временем Соколов, проснувшись от нехорошего предчувствия, сел на диване, потер лицо руками и заметил, что Ягодки нет рядом. А вот в дверь кто-то сильно бил кулаком.

– Свет? Света, ты дома?

Тишина.

Но настойчивый стук все не прекращался.

Мужчина встал, как был, голый пошел к двери, но как только повернул замок и открыл ее, получил сильный удар в челюсть.

Глава 34

– А вот это тебе за Светку!

Федор замахнулся еще раз, но Соколов, придя в себя после первого удара по больному месту, куда уже прилетало вчера, увернулся. Бойкий тракторист не рассчитал амплитуду и рухнул через порог в ноги соперника.

Недолекин думал всю ночь, точнее, не думал, а заливал мысли горьким вином, но они никак не давали покоя. И что вообще он нашел в этой Калинкиной? Ведь ничего прям вот такого выдающегося нет, не то что у его Жанки. Там и фигура, и глазища черные, и волосы по пояс. Да и кому какое дело, что Жанна цыганка и старше?

Но до этого было дело матери Федора, и та все время пилила парня, что совсем Жанна не пара, да и вообще – не первой, так сказать, свежести дамочка. Федор слушался маму с детства, не то чтобы он рос послушным пацаном, но мать всегда была рядом, а значит, и чистые, постиранные вещи, и свежесваренная кастрюля борща. Значит мамка знала, что говорит.

А вот к Светочке как-то странно тянуло и, наверное, тянуло потому, что она была неприступная и гордая, да и матери она нравилась. Не придя к консенсусу и не завершив спор с самим собой, к утру допив до дна третью бутылку вина, Федор решил пойти к Светке. Пойти и во всем разобраться, поставить, как говорится, все точки над i.

Но прежде чем это сделать, по старой привычке заглянул в окно, а там на диване голый городской пижон. Кровь вместе с вином закипела в венах, ревность захлестнула, перед глазами поплыли красные круги. Парень начал стучать в дверь и, как только она открылась, нанес удар сопернику. Первый удар оказался удачным, а вот пойдя на второй, Федор рухнул через порог и отключился.

– Да твою же мать!

Соколов присел на корточки, потряс головой, посмотрел внимательно на Федора и сматерился более витиевато.

– Свет! Свет, ты дома?!

Тишина.

Значит, Ягодка куда-то убежала, заперев его в доме, а это чудо чудное, местный тракторист и по совместительству Отелло, пришел, помахал кулаками и сейчас спит на пороге.

– Господи, да за что мне все это? Вот, полежи здесь немного, скоро в чувство придешь.

Павел оттащил парня в сторону, повернул на бок, подложил под голову подушку. Чересчур увлекательные вышли выходные у Соколова, начальник просил присмотреть за будущим «диетическим белком» для наследника, построить индюшатник, а он и забыл про это все. Со своей ягодно-сладкой девочкой-Светочкой он совсем выпал из реальности.

Пока надевал джинсы, где-то истошно звонил телефон, кое-как нашел его под диваном и нервно сглотнул, когда понял, что это как раз тот самый начальник, легок на помине, хочет с ним поговорить.

– Соколов, что, блять, я тебя спрашиваю, у вас там происходит? Я не успел надеть сланцы и выпить коктейль, как мне звонит любимая тетушка моей любимой жены и рассказывает немыслимые вещи!

Терехов вроде бы и не орал, но при его голосе Павел напрягся и начал быстро соображать, где он мог накосячить, и что за это светит. По тону было ясно, что накосячил он везде.

– А что случилось? – Соколов спрашивал и обувался на ходу, нужно было бежать домой, кормить «ребят», Грома, а еще разобраться с Лидой. – У меня все под контролем, все хорошо. Как, кстати, у вас отдых? Магнитик привезете?

– Я привезу тебя мешок пиздюлей и раздам их прилюдно!

– Да бросьте, Семен Николаевич, все хорошо у нас тут, тишь да гладь.

– А чего старушка звонит и жалуется, что помирает, а никто не мчится ее спасать? Вы там совсем страх потеряли?

– Алло, алло, плохо слышно, Семен Николаевич, шумы какие-то, вы прерываетесь… Алло… Алло…

Соколов стал тереть телефон о футболку, имитируя плохую связь, а потом и совсем поступил некрасиво отключившись. Вышел из дома, поставив замок на защелку, закрыл дверь и со всех ног кинулся к дому бабы Зои. Светочка, наверное, ушла именно туда – спасать старушку. Пока бежал, вспотел и запыхался, но, ворвавшись в дом соседки, обнаружил ее на кровати за просмотром сериала, усыпанной фантиками от шоколадных конфет.

– Ну и кто здесь помирает?

– Вас пока дождешься, точно кони двинешь.

– А где Света? – Павел указал на сумку.

– Так за тобой пошла.

– Куда?

– Господи, да что за непутёвый такой? К Терехову – за тобой.

– Черт! Черт! Ну кто вас просил туда ее посылать?

– Так тебя там нет?

– Нет! Потому что я здесь!

Баба Зоя икнула, отложила надкусанную конфету, спустила ноги на пол и начала соображать.

– А там, значит, твоя швабра городская, что втюхивает чужого ребеночка, которую ты так и не вывел на чистую воду?

– Я как раз над этим работал!

– Да какого лешего ты стоишь да лясы точишь?! Беги, беги туда, пока девочка наша не поверила ей. Беги, Пашка, я следом!

Сердце вырывалось из груди, Соколову казалось, что он бежит со скоростью звука и света. Проскочив мимо индюшат и обиженного Грома, едва переступив порог дома и взглянув в глаза Светочке, он все понял.

Страшное свершилось.

Она все знает.

– Пашенька, как хорошо,