Стоило подумать о муже, как я покрылась мурашками и разве что не застонала в голос. Я хотела быть с ним до болезненной ломоты во всем теле. Все во мне нуждалось в Бесе. Мои глаза жаждали видеть его, руки — касаться, а губы — целовать.

Я вздрогнула. Откуда это во мне? Да что вообще происходит?!

Я находилась в таком смятении, что даже не поняла: человек в балахоне говорит со мной.

— Ты меня слушаешь? — он ущипнул меня за предплечье, и я ойкнула.

— Держите руки при себе, — возмутилась я.

— А ты не притворяйся статуей, когда с тобой разговаривают.

Мы уставились друг на друга и недовольно засопели. Кто он такой? Я окинула его фигуру пристальным взглядом. Балахон многое скрывал, да и возраст сказывался, но выдавали мелочи — голос, манера двигаться. С ума сойти — да передо мной женщина! Без всяких сомнений это была старуха, а не старик. Одна женщина всегда узнает другую, просто почувствует. Впрочем, авгур и не сильно маскировалась.

Почему же Бес обращался к ней как к мужчине? У меня кругом шла голова от всех этих несоответствий.

— С какой стати Бесмир считает вас мужчиной? — спросила я напрямик.

Авгур не стала отнекиваться. Только усмехнулась моей прозорливости.

— Он, как и все легионеры, видит лишь то, что хочет, — пояснила она. — Они даже мысли не допускают, что Амброзию и весь их нынешний образ жизни создала женщина. Немногие знают, кто я такая. И они помалкивают.

Я фыркнула. В этом все легионеры. Они ни во что не ставят женщин. Настолько, что предпочли забыть, что их первый авгур тоже представительница слабого пола.

Так передо мной создательница Амброзии? Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, приказывая себе успокоиться и сосредоточиться. Потом еще раз, уже внимательно осмотрела комнату. Склянки на столе, печально известный фиал, какой-то странный цветок в горшке — нет, это определенно не обычное жилое помещение.

Прежде чем завалить собеседницу вопросами, я вежливо поинтересовалась:

— Как вас зовут?

— Легионеры называют меня Шейн, но, когда мы наедине, можешь звать меня Шейна, раз уж ты все равно догадалась.

Следующий час авгур рассказывала мне обо всем, что произошло, пока я была не совсем собой. Последнее, что я помнила — разговор с ведьмой и свой выбор. Я предпочла расторгнуть наш договор, но оставить себе магию. Только так я могла спасти Беса, а значит и себя. Но на меня подействовала Амброзия. Что было дальше, сложно сказать. Я как будто перестала существовать, а очнулась уже здесь — в башне.

Я слушала авгура и, казалось, что-то вспоминала. Как ехала на спине Мрака, как Бес заботился обо мне, как спал рядом, но не касался меня. Это все было на самом деле? Не верилось, что муж способен на такое благородство. Но вот оно доказательство — он рискнул собой, чтобы вернуть меня. Это ли не подвиг? Особенно для легионера.

Я ощутила прилив признательности к Бесу. Легионер пожертвовал собой ради женщины — в голове не укладывалось. Что-то странное с ним приключилось, пока я была в отключке. Что его так изменило?

А ведьма была права — надо доверять мужу. Не передать, как я ему благодарна за то, что он меня вернул. Расцеловала бы, будь он рядом. Стоило снова подумать о поцелуях, как стало невыносимо жарко. Что это? Желание? Великие горы, да я хочу собственного мужа до дрожи во всем теле! Со мной определенно творится что-то неладное.

— Постарайся не думать о Бесмире, — сказала авгур, заметив мое состояние. — Будет немного полегче.

— Вы что-то знаете? — насторожилась я.

Она не стала скрывать правду, рассказала все как есть.

Неприятно было узнать, что любовный напиток все еще действует на меня. Пусть и совсем иначе. Придется избегать встреч с Бесом и особенно физического контакта с ним. Я слушала инструкции, не перебивая. От них зависело мое будущее.

И все же, даже зная о притяжении, противиться ему было невероятно сложно. Я то и дело ловила себя на мыслях о муже. А еще я тосковала. В груди словно образовалась воронка, черная и глубокая. Я знала наверняка — она закроется только, когда Бес будет рядом.

— Три дня это не так уж долго, — рассуждала я вслух.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Притяжение будет усиливаться с каждым часом, — предупредила авгур. — Поэтому лучше ты поживешь у меня в башне. Вдали от соблазнов. Здесь есть гостевая спальня. Надо быть осторожнее, Амброзия будет пытаться свести вас вместе.

— Ей это под силу?

— Любовная магия недооценена. Ей многое подвластно. Когда-то мы с ее помощью завоевывали страны. Это теперь легионеры предпочитают мечи, раньше действовали тоньше.

Я прикинула, как можно одной Амброзией подчинить целую страну. Например, подлить ее повелителю любовный напиток. Пусть влюбится в кого надо. И вот он уже покорно выполняет чужие приказы. Умно, ничего не скажешь.

Похоже, авгур знает много интересного. Сама судьба подкинула мне незаменимый источник информации. Глупо упускать этот шанс. Вряд ли мне когда-то представится такая возможность узнать тайны легионеров. Моя собеседница хоть и одна из них, явно не питает симпатии к своим. Она не откажется поведать пару секретов. Заодно и отвлекусь от мыслей о Бесе. Стоит разговору стихнуть, как они становятся невыносимыми.

— Расскажите о том, как все началось, — попросила я. — Когда и зачем появился любовный напиток? Наверняка его изобрели не просто так.

— Это точно, — согласилась авгур. — Причина была. И веская.

Она заварила сладкий травяной настой, и мы устроились за столом. История была длинная и непростая, как я поняла, но тем интереснее.

— Пожалуй, начну с того, кто такие легионеры, а точнее кем они были прежде, — сказала авгур после того, как сделала приличный глоток настоя. — Не знаю, замечала ли ты сходство легионеров с волкодлаками…

— Точно! — я аж подпрыгнула на стуле. — У нас в Долине ходят слухи, что легионеры произошли от этих тварей.

— Отчасти слухи верны. Когда-то, еще до существования Амброзии наши предки умели менять личину и оборачиваться этими гордыми животными.

Не меньше минуты я сидела молча, переваривая информацию. Да уж, не такого рассказа я ожидала. Это же меняет все! И вместе с тем многое объясняет.