— Ладно, ладно… На совесть потрудился. А…

— Все в ажуре! — поднял ладонь Марушкин. Достал изтой же папочки стопку бумаг, разбросал их на полированном столе. —Извольте-с, милостивец! Согласно списку необходимых документов для вывоза запределы… Две фотографии тринадцать на восемнадцать на каждую живопись, негатив…Список работ в двух экземплярах, форма соответствующая… Письменноеподтверждение на право собственности на каждый… То бишь справка. Документ настоимость. Нету только ксерокопии первой странички паспорта вашего грека, но выж это на себя брали…

— Естественно, сударь мой, — с умным видом кивнулПетр.

— Ну вот. Все остальное налицо.

Петр перечитал документы внимательно. Они гласили, что триозначенных полотна Ю.Ф. Панкратова приобретены гражданином Греции КостасомВасилидисом совершенно законным образом в картинной галерее «Хамар-Дабан»,после чего территориальное управление Министерства культуры РФ по сохранениюкультурных ценностей в Шантарске опять-таки с соблюдением всех необходимыхформальностей выдало разрешение на вывоз данных картин за пределы РоссийскойФедерации. Таможенные документы прилагаются, все в полном порядке. Господин Василидисможет хоть завтра упорхнуть за рубеж, в свою Грецию, где, согласно Чехову иДымбе, есть все… кроме, надо полагать, полотен Панкратова. Вернее, не совсемПанкратова, а?

— Комар носа не подточит, — заверилМарушкин. — В управлении и на таможне все прошло гладко, как вы иговорили. Стоило мне сунуться к этим, которых назвали, — они навытяжкувстали. Непредвиденного превышения сметы не было, ровнехонько по таксе…

— Благодарю за службу… — задумчиво сказал Петр,разглядывая изнанки.

— Ну, так следовало бы и это… обещанные златые горы… Японимаю, что нагрянул на недельку раньше срока, да работа шла очень уж гладко,справился раньше, вот и нетерпение взяло… Вы прямо тут закрома держите или намкуда-то идти?

— Подожди, — сказал Петр. — Иди-ка посиди вприемной, поболтай с девушкой, а я тут кое-что оформлю…

— Мы ж договаривались, что…

— Да помню, помню, — досадливо прервалПетр. — Иди, посиди с Жанной. Оставшись в одиночестве, он почесал взатылке, не отрывая взгляда от

выстроившихся в рядок подделок. Куча мятой бумаги напушистом ковре выглядела совершенно инородным телом. Черт, а это ведь —форменная уголовщина. Классическая. Бумаги, очень похоже, самые что ни на естьдоподлинные. Если этот Василидис летит за переделы многострадальной Россиипрямым рейсом, дело облегчается до предела. Если будет промежуточная посадка встолице — что ж, придется греку раскошелиться еще на пару сотен баксов, потомучто тамошняя таможня тоже хочет кушать. С этой стороны — никакихнеожиданностей. Но картины-то поддельные!

Он присел на корточки, присмотрелся. Ногтем указательногопальца подцепил холст. Вспомнилось что-то очень знакомое — ну конечно,восемьдесят седьмой, дело Головина… Так-так… Ну, неужели? Замяукал селектор.

— Да?

— Павел Иванович, Косарев приехал.

— Гони его сюда, — сказал Петр.

Эх, не успел убедиться…

Косарев вкатился торопливо, как тот колобок. При виде картинна лице у него на какой-то миг изобразилось нешуточное замешательство, однакоон моментально справился с физиономией, расплылся в улыбке:

— Надо же, наш юноша сущий стахановец…

— Что это все значит? — не без суровости спросилПетр.

— Как выражался классик — «с позволения сказать,негоция», — без запинки ответствовал заместитель. — Помните «ОперациюЫ»? Налетай, не скупись, покупай живопись! Господин-товарищ греческоподданныйпожелал обзавестись полотнами одного из заметнейших шантарских живописцев. Грехбыло бы ему в этом препятствовать, благо все бумаги, я вижу, в порядке иникаких препятствий к вывозу не имеется…

— Послушайте, — сказал Петр чутьрастерянно. — Из всего, что наболтал этот… Бенвенуто, у меня сложилосьвпечатление, что данные картины, как бы поделикатнее выразиться…

— Не совсем панкратовские?

— Вот именно, не совсем.

— Милейший Павел Иванович… — вкрадчиво произнесКосарев, взяв Петра под локоток. — Можете быть уверены, я высоко ценю вашущепетильность. Однакож вы меня удивляете… Ну неужели вы всерьез полагаете, чтомы способны на столь примитивное мошенничество? Впарить простодушному грекуподделку? Это «Дюрандаль»-то? Стыдно, батенька.

— Но как это все понимать?

— Знаете… — задушевно начал Косарев. —Какой-нибудь дурак на моем месте стал бы говорить, что есть вещи, которых вамсогласно взятой на себя роли и знать-то не положено. Только к чему это межсвоими? Вы ж в некотором роде человек свой… С вами нужно в открытую.

— Вот и извольте.

— Да ради бога! Пикантный нюанс в следующем… Нашгреческий друг, господин Василидис, прекрасно знает, что данные шедеврыживописи — никакие, откровенно говоря, не шедевры. Между нами говоря, он вживописи не разбирается совершенно, не говоря уж о том, чтобы ееколлекционировать, тащить с собой через полмира полотна… Да предложите ему хотьподлинник Леонардо, Василидис наш зевнет и признается, что предпочитает живыхблондинок… Такой уж бизнес, Павел Иванович. Василидис, скажу вам по секрету,особого пиетета перед налоговыми органами никогда не испытывал. Это ведь нетолько в России уклонение от налогов — национальный вид спорта. Во всем миретак, не хотят людишки делиться с государством честно заработанными денежками, фантазиюизощряют, как могут. Короче говоря, вы обратили внимание на цену? Не стоит тогоПанкратов при всем его таланте и известности. Но в том-то и соль, что у себя вГреции Василидис эти денежки спишет как не подлежащие налогообложению — есть уних хитрая статья в налоговом кодексе, касаемо предметов искусства, в дар музеюпреподнесенным… Смекаете?

— Пожалуй…

— Вот и молодец. Почему бы не порадеть хорошемучеловечку? Василидис с нами несколько лет ведет дела по металлам, по лесу,партнер обязательный, ни единого прокола или недоразумения. Вот и мы пошлинавстречу старому другу и надежному партнеру, помогли на законном основаниисписать из налоговой декларации энную сумму. Согласен, это не есть вполнезаконное деяние, но какая нам, старым циникам, разница, если сам Василидисполностью в курсе? Ну подумайте, где тут криминал?

— В самом деле… — пожал плечами Петр. — Пожалуйчто… Ну. а с картинами как мне поступить?

— А никак. Поставьте в комнату отдыха, потом МитяЕлагин их заберет и отвезет греку. Я вам сейчас принесу расходный ордер, назаконном основании выплатим господину Марушкину мелкую копеечку за изготовлениерам к картинам… а остальное я ему, как предусматривалось, сам заплачу, вамсовершенно не о чем беспокоиться… Снята проблема?

Петр машинально кивнул.