Он коснулся сначала одной груди, потом другой, впервые ощутив их без плена корсета. Мэриэнн застонала, не отрывая губ от его рта. Рейф поцеловал ее подбородок, шею там, где сверкало бриллиантовое колье с сапфиром, затем ниже до края рубашки. На мгновение остановился, глядя ей в глаза.

— Да, — шепнула она. — О да.

Его губы скользнули ей на грудь, целуя вокруг небольшого холмика. Зубы сквозь тонкую ткань нежно пощипывали кожу вокруг соска, не касаясь его. Мэриэнн выгнулась сильнее, теснее прижимая грудь к губам Рейфа. Ее пальцы путались в его волосах, будто хотели крепче удержать его. Рейф дотронулся языком до соска, сделавшегося твердым, как нераспустившийся бутон. Тронул еще раз, ощутив, как екнуло ее сердце. Тогда он, обхватив губами, сдавливал и ласкал его языком, пока не увидел, что сосок порозовел и увеличился, проступив из-под намокшего прозрачного льна.

Мысли покинули Мэриэнн, остались лишь чувства, которыми завладел Рейф, влечение к нему и восторг, который он подарил телу. Бедра горели, а потайное местечко между ног сделалось влажным и томительно заныло.

Рейф заставил ее вновь выпрямиться, одной рукой обхватив талию, другая опустилась на бедро. В отблесках свечей его глаза приобрели густой цвет красного дерева. Погрузившись в их бездонную глубину, Мэриэнн гладила его по щеке и подбородку, ощущая жесткую щетину, за день легкой тенью легшую на его лицо. Она дотронулась до кадыка, не могла удержаться, чтобы не поцеловать его, лизнув кончиком языка, прежде чем отстраниться. Потом ее пальцы добрались до галстука, тронули узел, и Мэриэнн вспомнила, как в заброшенном складе развязывала другой галстук.

«Я твой, Мэриэнн». Эти слова быстрым теплым потоком проникли в нее, как мягкий дымок свечи, вспыхнувшей, чтобы рассеять тьму. Она дышала ими, будто хотела наполнить ими все свое существо.

Ее пальцы вступили в борьбу с воротом рубашки. Рейф ей не помог, пуговицы поддались. Сквозь тонкую мягкую батистовую рубашку Мэриэнн увидела темные волосы у него на груди. Она легонько прислонила к ней руку и почувствовала твердость его мышц. Ее взгляд упал на рукав, под которым пуля пробила ему предплечье. Мэриэнн снова посмотрела ему в глаза.

— Сними рубашку, — прошептала она.

Рейф вытащил рубашку из брюк, снял через голову и остался стоять перед Мэриэнн в таком виде. Отблески свечей заиграли на твердых линиях груди, живота, плеч и рук. Она смотрела на то, какой он большой, крепкий, могучий.

«Я твой».

Между плечом и локтем его левой руки розовело пятно неровной кожи. При взгляде на него Мэриэнн почувствовала, как заныло сердце, а глаза наполнились слезами. Наклонившись, она коснулась его губами, словно легким перышком, и на минуту замерла, не отрывая губ от шрама.

— И я твоя, Рейф, — негромко произнесла она, целуя шрам. Ее руки медленно скользили по выпуклым мышцам его груди, ощущая жесткость волос и тепло кожи, чувствуя, как бьется его сердце.

Мэриэнн отступила назад. Она принадлежала ему. Скинув туфли и развязав подвязку чулка, она спустила его с ноги, потом сняла другой. Не сводя глаз с Рейфа, потянула кончик бантом завязанной на шее ленты, которая удерживала рубашку. Стянув рубашку через голову, она бросила ее на пол и встала перед ним обнаженная.

— Мэриэнн… — послышался шепот разбойника из прошлой жизни, и Рейф взглянул на нее.

Она заметила выпуклость, натянувшую ткань брюк впереди. Она понимала, что может произойти дальше. Но она верила Рейфу.

Он снял туфли и носки и встал напротив нее. Мэриэнн посмотрела вниз и шагнула ближе, так что пальцы их ног соприкоснулись. Потом снова подняла глаза на Рейфа.

— Поцелуй меня, — попросила она.

Рейф целовал ее в губы, пока она не задохнулась, целовал груди, пока она не застонала. Положил ее на кровать, она потянула его за собой. Их сердца бились в унисон, дыхание слилось воедино. Горячие губы Рейфа щекотали и возбуждали ее соски, а она, прерывисто дыша, тянула его за волосы, потом раздвинула ноги.

— Возьми меня, — сказала Мэриэнн, изнемогая от желания.

Ее тело напряглось в ожидании того, что будет дальше. Вторжение, резкая боль… Но, даже зная это, она хотела его, нуждалась в нем и готова была принять все.

— Не сейчас, — ответил Рейф.

Мэриэнн почувствовала прикосновение его руки. Пальцы коснулись влажной плоти. Их ритмичные движения и его поцелуи все сильнее разжигали Мэриэнн. Открыв глаза, она посмотрела ему в глаза. Он замер, рукой прикрывая ее лоно, будто хотел защитить его. Глаза потемнели от желания и страсти.

— Возьми меня, — повторила она.

Однако Рейф покачал головой и снова страстно поцеловал ее. Магический ритм заставил Мэриэнн задохнуться от нарастающего наслаждения. Кровь вскипала, сердце билось все сильнее и чаще, тело натянулось в погоне за чем-то, чего она не могла понять. Она шире раздвинула ноги, открываясь ему во всей своей беззащитности. Его пальцы продолжали двигаться в такт с ней. Наконец Мэриэнн приподняла ноги над кроватью, громко вскрикнула, и все вокруг вспыхнуло тысячью разноцветных огней от невероятного наслаждения, заполнившего ее всю. И она бросилась с головой в его пучину, погрузилась в нее и плыла по течению, уносящему из спальни в другое неведомое измерение, переполняя восторгом. Хватая ртом воздух, Мэриэнн вцепилась в Рейфа, прижимая к себе, целуя и чувствуя, как бешеные волны, уносившие ее, постепенно успокаиваются и отступают, подобно отливу, оставляя после себя только пульсирующее эхо наслаждения.

Рейф задул свечи и лег рядом с ней. Откинув копну волос, упавших на лицо, поцеловал ее, обнял и натянул покрывало, укрывая их обоих. Они лежали рядом в темноте, и Мэриэнн думала о том, как много он дал ей, не взяв ничего взамен, как сильно она любит его. Потом заснула под защитой его объятий.

Следующим вечером Рейф сидел за письменным столом. Снял жилет, расстегнул ворот рубашки. Развязанный галстук болтался на шее. Стакан с бренди остался почти нетронутым. Отодвинув стакан, он продолжил изучать ряды аккуратных цифр на странице книги, лежавшей перед ним на темном полированном столе. Невероятно, однако Бредли прав: цифры со всей очевидностью подтверждали это. Если бы, желая внести изменения в завещание в пользу Мэриэнн, он не попросил поверенного проверить свои финансовые дела, эти странности так никогда бы и не обнаружились.

Мэриэнн… Рейф подумал о своей жене. Интересно, заснула ли она? Воспоминание о прошлой страстной ночи мгновенно вызвало в его крови всплеск желания. В Мэриэнн было все, чего он мог желать. Она словно свет во тьме его жизни, прохладное прикосновение, гасившее огонь его ярости, бальзам, успокаивающий боль. Правда, как бы он ни старался уклониться от этого, на заднем плане маячила тень Мисборна и бремя неисполненного долга. Рейф понимал, что не сможет вечно прятаться от них.

Послышался негромкий стук в дверь, и прежде чем Мэриэнн вошла, Рейф понял, что это она.

Она была босой, длинные светлые волосы, не стянутые лентой, спадали свободно, как нежный шелк. Ему захотелось погрузить в них руки, утонуть лицом. Мэриэнн надела дорогой пеньюар, искусно расшитый белым, свободный, с высоким горлом, скрывающий все, что было под ним. На плечи она накинула большую шелковую шаль с бахромой из серебряных нитей, поблескивавшую и переливающуюся в отблесках свечей в подсвечнике, который она держала в руке.