Свидание с матерью оказалось ключевым аргументом. Они согласились.

– Привезете и отвезете за ваш счет, – хмурил аккуратные брови Сергей Соболев. – В мои планы такие траты не входили. Бензин, услуги отеля и все такое…

Никто проживание им, конечно, оплачивать не собирался. Но машину Исхаков обещал выделить, чтобы вернуть их в Москву.

– Ильдар, а зачем они нам там? – Иван Сергеевич указал подбородком на шоссе, мокрой лентой разворачивавшееся между грязными обочинами. – Что нового скажут? Все их показания уже есть в деле.

Он был подавлен. Такое уже с ним случалось – давно, когда он отчаялся найти Валеру и опустил руки. Сосредоточился на маленьком мальчишке, которого они с сестрой забрали из роддома. Он дал себе слово двадцать пять лет назад, что забудет обо всем и станет двигаться дальше. Бессмысленное топтание на месте выматывало его, лишало сна и отдыха. Сейчас у него было ощущение, что история повторялась. Убийца снова ускользал, не оставив следов.

– Дед, не переживай. – Сашка повернулся к нему и сдержанно улыбнулся. – Я найду его. Обязательно найду.

Вопрос – кого именно, так и остался невысказанным. Корнеев подавил желание поделиться сомнениями. А они вдруг начали его глодать: не ошибся ли он тогда, сделав ставку на то, что Валеры больше нет?

Двадцать пять лет прошло, а, кажется, ничего не изменилось. То же серое здание заправочной станции. В некоторых местах краска слетела вместе со штукатуркой, обнажив грубую кирпичную кладку. Ветер гремит листом железа, которым рабочий накрыл мусорный контейнер. Все то же! Только тогда возле контейнера крутились бродячие кошки и отвратительно визжали, когда рабочие пытались их разогнать. Те же шесть заправочных колонок и видеокамеры, нацелившиеся на посетителей от входа.

Тогда они не работали, это он знал совершенно точно. Только та, что захватывала кассира, и все. Стояла зима, было жутко холодно. Ветер выл между зданием заправочной станции и бетонным забором – полуразвалившимся, матерно исписанным подростками маргиналами. Тогда он сильно нервничал, зная, что именно должен будет сделать той ночью. У него не оставалось больше времени. Он должен был торопиться. Он все обдумал, и все прошло как по маслу.

Никто ничего не видел. Никто ничего не слышал. Никто не догадывался, как и почему все так произошло. Он скрылся. Спрятался от своего прошлого. Он постарался все забыть, начать жить заново. И у него все получилось. Жизнь удалась. Обеспеченная, сытая, беспроблемная.

Его жизнь, которую он заслужил! Пусть иногда ее плавное течение нарушалось дикими кошмарными снами, но это была ерунда. Он ходил к психоаналитику в течение трех месяцев. Обошлось недешево, но помогло. Он стал спать спокойно и почти ничего не помнил, просыпаясь по утрам.

Все шло хорошо, даже замечательно. Так ему казалось до недавнего времени.

Однажды к нему пришли и предложили принять участие в выборах. Не бог весть какой уровень – районный, но это была реальная власть. Сначала он не знал, что ответить, заколебался. Это огласка. Его могут узнать. О нем могут вспомнить.

И тут он вдруг вспомнил о своих задвинутых желаниях: построить дом в пойме реки, куда бесполезно соваться, не имея своих людей во власти. Еще хотелось расширить бизнес, но не было возможности обновить автопарк. А самой сокровенной, невыполнимой мечтой было купить домик на юге Франции. Чтобы проснуться утром под заполошное пение птиц в собственном винограднике. Пройтись босиком по прохладным плиткам широкой веранды. Встать на краю бассейна и, налюбовавшись солнечными лучами, простреливающими густую листву его сада, нырнуть прямо с бортика. Отфыркиваясь, вынырнуть, широко размахивая руками, проплыть десять кругов. Выбраться из воды и…

И сказать ей:

– Доброе утро, любимая.

Он теперь почти не помнил ее лица. В мечтах она всегда стояла к нему спиной: высокая, с очень тонкой талией, длинными ногами и пушистыми темными волосами, падающими почти до поясницы. В мечтах она протягивала ему огромное мягкое полотенце и звала завтракать. Они усаживались на веранде. Она наливала ему кофе, намазывала на булочку джем. Солнечный луч падал на ее лицо, и всего лишь на миг, короткий и почти неуловимый, он ее вспоминал. Потом видение гасло.

Он принял предложение, выиграл выборы и почти осуществил все свои мечты. И дом в пойме реки построил, хотя «зеленые» и пытались вставлять палки в колеса. И бизнес расширил, оформив его на подставное лицо. И даже домик купил там, где мечтал. Не такой большой, как виделось, и без виноградника, но с верандой и маленьким бассейном.

О нем как о руководителе района редко, но писали в газетах. Интервью он почти не давал, посылая на встречу с журналистами своих помощников. Когда возникала необходимость какого-то общего фото, старался прикрыться рукой, стоять в профиль или вообще спрятаться за чужие спины. Все прокатывало! Не год и не два.

И вдруг…

Эта старая глазастая тварь все же где-то его разглядела!

– А я узнала тебя, – рассмеялась она тихим опасным смехом, от которого у него волосы встали дыбом. – Узнала! Постарел, заматерел, но узнать можно.

– Что тебе нужно?

Он не стал юлить и выкручиваться, делать вид, что не понимает, кто звонит и зачем. Он уже был политиком и многому научился. Главное – никогда не надо спорить с оппонентом или врагом. Надо делать вид, что ты испуган, готов на все условия. А удар наносить, только когда твой враг окончательно сочтет тебя слабаком и примется делать ошибки.

– Хочу продать тебе одно фото, двадцать пять лет валяется у меня в документах.

Тут старая тварь отвлеклась, и он отчетливо услышал посторонний голос:

– Двадцать пять литров девяносто пятого. И шоколадный батончик…

Она все еще там?! На той же заправке? Будто жизнь не отмотала четвертак! Или все же заправка другая?

– Все та же, – хихикнула идиотка в телефонную трубку. – Очень я хороший специалист. Вижу даже то, что не надо…

Потом она сказала, что перезвонит, и отключилась. Он, конечно, ждал ее звонка. Было интересно, сколько она попросит. Но совершенно точно знал, что платить не будет.

Она перезвонила в тот же день, ближе к вечеру. Говорила тихим от усталости голосом – ее смена заканчивалась. Он сам предложил ей встречу.

– Не надо об этом по телефону. Сейчас все разговоры прослушиваются. И мне будет нехорошо, и вам. Статью о вымогательстве и шантаже никто не отменял.

Они условились встретиться неподалеку от ее заправки в старом дрянном кафе. Оно, к слову, тоже почти не изменилось. Поменяли, правда, интерьер и вывеску обновили, но еда по-прежнему осталась мерзкой. Повар до сих пор был жив и не перестал портить продукты. Такой вывод он сделал, откусив от сдобной булки.

Тетка сильно нервничала, все время оглядывалась и привлекала к себе внимание.

– Не стану же я вас убивать прямо здесь, – фыркнул он в ответ на ее опасения. – И вообще не стану. Зачем мне?