Снаружи было черным-черно. Вокруг ничего не видно, только красный дождь, барабанящий по окнам. Мне не хотелось здесь находиться. Впервые за всю историю снов я заметила, что лицо мамы залито слезами. Она плакала. Навзрыд.

Я не почувствовала, как машина перевернулась, но увидела, как закружился мир – мамины руки взлетели в воздух, стекло рассыпалось вокруг нас, сверкая острыми краями, – а затем все замерло. Дождь исчез, стекло тоже, и все, что я могла видеть между передними сиденьями, – мамину бледную руку, обмякшую и красную от крови. Я закричала.

Глаза распахнулись навстречу тишине, челюсти крепко сжались. Досчитав до трех, я вспомнила, где нахожусь. Пойманный в ловушку моих ног, Брейден по-прежнему сидел на диване, но все остальные ушли. Из кухни донесся смех, и я поняла, что Гейдж с Эмбер были там. Я несколько раз глубоко вдохнула, чтобы выровнять дыхание.

Брейден сжал мою руку, и только тогда я заметила, что он ее держал. Быстро выдернув руку, я села и стерла пот с лица.

– Поговори со мной, – попросил Брейден. – Тебе приснился кошмар?

– Да.

– О маме?

– Да. – Я подтянула колени к груди и вперила взгляд в пространство на диване между нами. – Тут не о чем говорить. Это был просто сон. – Скорее всего, в этот раз мама плакала потому, что сегодня так много плакала я. Сны – странная штука.

Он несколько раз глубоко вдохнул.

– Помнишь, когда тебе было десять, ты открыла свое окно, сняла сетку и вылезла на крышу?

Я погрузилась в воспоминания, задаваясь вопросом, почему он вдруг поднял эту тему.

– Да.

– Ты вообще испугалась, Чарли? Потому что я помню, что, когда мы тебя нашли спустя несколько часов поисков по району, ты просто сидела там так, будто в этом нет ничего особенного.

– Я не помню, что чувствовала. Может, и была немного напугана.

– Ты помнишь, почему туда вылезла?

– Нет. А что, ты знаешь?

– Да.

Я наконец посмотрела ему в глаза, и сожаление, отражающееся в них, меня напугало.

– Почему? Почему ты так на меня смотришь? Почему ты мне это говоришь?

Он взял мою руку и крепко ее сжал, теперь мне стало по-настоящему страшно.

– Помнишь, твой папа с братьями хотели поговорить с тобой? О твоей маме?

– О маме?

Я задумалась, пытаясь собрать воедино фрагменты шестилетней давности. Я вспомнила, как бежала вверх по лестнице, чтобы добраться до своей комнаты. Вспомнила, как выбралась в окно и залезла на крышу. Но не вспомнила почему. Голова трещала, пока я перебирала мысли. Папа посадил меня на диван и завел разговор о маме. Помню, как голова закружилась, в ушах зазвенело. Мне не хватало воздуха. Вот почему я вылезла в окно.

– Что он хотел мне сказать?

Голос Брейдена стал мягким, его большой палец вырисовывал круги на тыльной стороне моей ладони.

– Твой папа хотел рассказать, что на самом деле случилось с твоей мамой той ночью.

– Когда она попала в аварию?

Он внимательно посмотрел на меня:

– Ты действительно не помнишь, что он сказал? Если нет, Чарли, то я не вправе это рассказывать. Я думал, ты все вспомнила и тебе нужно с кем-то об этом поговорить. Думал, из-за этого тебе снятся кошмары.

В голове всплыл образ седовласого мужчины в очках. Я сидела в кресле и болтала ногами. Я была маленькой. Он попросил меня нарисовать картинки, и я изобразила дождь и стекло. Красный дождь. Я закрыла глаза, и темноту заполнила бледная, безжизненная рука.

– Расскажи мне.

– Ш… Все хорошо. – Брейден прижал меня к груди, и тогда я почувствовала влагу на своих щеках. Я быстро вытерла шеки, смущаясь своей несдержанности. – Ты такая сильная, Чарли. Ты все вспомнишь. И я буду рядом, когда это произойдет.

Часть меня хотела умолять его рассказать мне. Но другая часть, та, которая все еще смущалась слез в глазах, хотела закрыть эту тему и никогда ее больше не поднимать. Хотела сесть в машину и умчаться подальше от прошлого.

Сердце Брейдена размеренно билось под моей щекой. Каждый удар притягивал меня все ближе к нему. Вскоре его рука начала выписывать ленивые круги на моей спине. Вот оно, определение пытки – любить кого-то, кто всего лишь хочет быть твоим другом.

– Я хочу знать, – в конце концов прошептала я. Мне казалось, рядом с ним я могу справиться с чем угодно.

– Тогда тебе нужно поговорить с папой.

– Он работает в ночную смену. Я увижусь с ним только завтра, когда вернусь с работы. Ты не можешь мне рассказать?

– Не могу. Не имею права.

Из кухни донесся громкий смех, и я почувствовала, как взгляд Брейдена устремился к двери. Интересно, хотелось ли ему быть там с Эмбер? Переживал ли он из-за того, что Гейдж проводит с ней время? Этих мыслей было достаточно, чтобы оторваться от Брейдена и сесть прямо.

– Я в порядке, – заверила я, вытирая глаза, чтобы не осталось и следа слез. – Думаю, я просто очень устала. Эта неделя была тяжелой.

– Видимо, ты не захочешь завтра сыграть в футбол? Твой брат организовал игру. – Брейден пытался поднять мне настроение. Он думал, что футбол, как всегда, поможет, но сейчас мне хотелось только одного – позвонить папе и выяснить, что все от меня скрывают. – Извини. Тебе сейчас многое нужно переосмыслить.

Я выдавила улыбку:

– Прекрати меня читать. Это жутко.

– Но ты как открытая книга. Я же говорил, что знаю тебя лучше, чем ты знаешь меня.

Наши взгляды встретились. От его упоминания о разговорах у забора, так нарочито брошенного средь бела дня, мои щеки на мгновение зарделись. И что он хотел этим сказать? Что догадался о моем маленьком открытии в лагере? Что мои чувства к нему были ясно написаны у меня на лице?

Смех Эмбер прервал наше уединение. Она заглянула в гостиную:

– Брейден, Гейдж снова это делает. Иди побей его.

И вновь шутка, частью которой я не являлась.

Я резко встала:

– Я все-таки пойду спать.

Брейден схватил меня за запястье:

– Ночью у забора?

Я еле заметно кивнула и пошла наверх.

Я играла с уголком одеяла на своей кровати. Несколько раз пыталась дозвониться папе, но он, должно быть, был занят, потому что звонки сразу уходили на голосовую почту, а оставлять подобное сообщение я не собиралась.

Брейден не назвал время встречи у забора. Сейчас была уже полночь. Все спали. Но и в комнате Брейдена было темно. Взяв телефон, я легла в ожидании его сообщения или звонка от папы.

А в следующее мгновение мне в глаза ударил солнечный луч. Я резко села и взглянула на часы на тумбочке. Вот черт, я опаздывала на работу в первый же день после недельного отпуска! Я кинулась искать в кровати телефон и нашла его завернутым в одеяло. Ничего, ни одного нового сообщения. Видимо, Брейден вчера заснул. Или был с Эмбер.