Я злилась не только на маму. Но еще и на братьев. Они скрывали от меня правду.

– Я в порядке.

– Правда?

– Нет. Я размазня.

– Чарли. – Его голос был резким. – Не говори так. Это неправда. Ты имеешь полное право переживать.

– Но вы считаете меня слабой. Поэтому так оберегаете. Вы думаете, я на грани срыва.

– Нет. Ты сильная. Иногда даже слишком. Ты думаешь, что должна справиться со всем этим сама, но это не так. – Он обнял меня за плечи и тоже взглянул на надгробие. – Давай пройдем через это вместе.

– В этом-то и дело. Ты уже это пережил, не так ли? Я думала, мы были самой лучшей семьей в мире, но вы, ребята, ничего мне не рассказали.

– Папа пытался. Мы просто решили, что будет лучше, если мы подождем.

– До каких пор?

Он вздохнул, явно тоже расстроившись:

– Я не знаю. Но, Чарли, это, – он указал на надгробие мамы, – не наша семья. Это то, что случилось с нашей семьей. До этого наша семья была крепкой, и она крепка до сих пор. Ничего это не изменило.

Я триллион раз перечитала фразу на ее надгробии. «Любящая мать».

– Всю жизнь я думала, что она была бы моей лучшей подругой. Что она научила бы меня быть женщиной. И из-за этого я в какой-то степени сердилась на папу. Ведь он не мог дать мне то, что дала бы она. А теперь оказывается, что она этого не хотела. Не хотела быть моей мамой. Я так на нее зла.

Он сжал мое плечо и судорожно вдохнул. Поразительно, никогда не видела у брата даже намека на слезы.

– Ты имеешь право на нее злиться.

– Я не знаю, как с этим справиться.

– Ты можешь только пройти через это.

* * *

Блаженный сон. Не помню, когда я в последний раз так много спала. Особенно если в течение дня не занималась спортом. Я боялась, что кошмары о маме повторятся, но этого не произошло. Мне вообще ничего не снилось. В голове основалась туманность, и мне хотелось в ней затеряться.

Похоже, папа попросил братьев оставить меня в покое, потому что уже много часов меня никто не трогал. В течение дня луч солнечного света путешествовал по моему телу и в конце концов добрался до лица. Чтобы избавиться от него, мне нужно было лишь закрыть шторы, но я не могла собраться с силами и встать. Я так устала. Поэтому просто накрыла голову подушкой.

Раздался стук в дверь. Я не ответила. Если это Гейдж, он и так войдет. Дверь со скрипом отворилась.

– Что? – спросила я приглушенным подушкой голосом. Интересно, братья решили по очереди пытаться мне помочь?

– Привет.

Брейден!

Слава богу, моя голова была под подушкой, потому что щеки сразу же вспыхнули. Я взяла минутку, чтобы успокоиться, и только тогда убрала подушку.

– Привет.

Он зашел в комнату.

– Что случилось ночью?

Ночью? Я покопалась в голове, соображая, что он имеет в виду, и вспомнила, что мы должны были встретиться у забора.

– Я заснула. Прости, – погруженная в свои переживания как-то не очень искренне произнесла я.

Он подбросил мяч и принялся поочередно отбивать его коленями:

– Хочешь поиграть?

Он норовил меня взбодрить, и хотя я сочла это милым, прямо сейчас мне не хотелось гулять с Брейденом. Это лишь станет очередным напоминанием того, что не может быть моим и насколько нынче моя жизнь отстойна.

– Не особо. Но передавай всем от меня привет.

– Ну, это будет сложно, потому что «всех» там не будет. Только я.

Еще хуже.

– Думаю, Гейдж дома. Позови его. Он точно согласится.

Брейден подбил мяч коленом, и тот, вычертив в воздухе дугу, приземлился на края моей кровати.

– Гейджа дома нет, и я хочу тебя.

В этот раз я не смогла скрыть румянец на щеках. Ему следовало следить за своими словами. Но он вроде бы не заметил моей реакции.

– Пойдем. Пожалуйста, – добавил он и, подойдя к шкафу, достал мою обувь.

– Я в порядке, Брейден. Меня не нужно подбадривать. Правда.

Он сел на кровать рядом со мной и убрал прядь волос с моего лица:

– А зачем тебя подбадривать? Что-то случилось?

Он не слышал? Я шлепнула его по рукам и откинула волосы за спину:

– Ничего, что бы мне хотелось сейчас обсуждать.

– Вот видишь, я здесь не для этого. Я здесь по совершенно эгоистичным причинам. – Он протянул руку, глядя на меня щенячьими глазками. – Не заставляй меня умолять.

Если честно, мне отчасти хотелось, чтобы он умолял. Я поглядела на его руку, которую он твердо держал в воздухе между нами, и приняла ее.

Я так и не поняла, слышал ли Брейден о том, что случилось, или нет, но, как ни крути, он точно знал, что футбол мог очистить мой разум от всего. Ну, почти от всего. Игра с Брейденом не могла затмить мысли о нем самом. Пока мы бежали, я пихнула его и перехватывала мяч.

– Фол, – прокричал он, смеясь.

– Если догонишь, я засчитаю этот фол.

Я повела мяч быстрее к воротам, ощущая, как приближается Брейден. Как только я добралась до цели, он обхватил меня одной рукой за талию, останавливая. Затем развернул в другую сторону и, отпустив меня, увел мяч. Я запрыгнула Брейдену на спину:

– Сдавайся, Льюис.

– Думаешь, это помешает мне забить? – Он обхватил мои бедра руками, не давая спрыгнуть, и продолжил вести мяч.

– Отпусти меня.

– Ты сама запрыгнула.

– Не вынуждай меня тебя кусать. – Я открыла рот и прижалась зубами к его шее.

Замедлившись, он остановился:

– Ты не посмеешь, мухлевщица.

– Даже не сомневайся. – Слова вышли неразборчивыми, и я сильнее надавила зубами на его кожу. Зря я затеяла эту игру, мое сердце заколотилось как ненормальное от ощущения его соленой кожи под моими губами.

– Чарльз, – предупредил он низким голосом.

Я засмеялась:

– Тебе просто нужно отпустить мои ноги.

Он отпустил, я все равно одарила его игривым укусом и спрыгнула на землю, собираясь припустить за мячом, но Брейден сразу же схватил меня и притянул к себе:

– Ты негодница.

Я захихикала:

– Признай поражение.

Я сделала ему подножку. Он пошатнулся, но не отпустил меня, как я рассчитывала, и мы оба рухнули на землю. Брейден перекатился и подмял меня под себя:

– Ты не должна была сбить меня так легко. Ты поразительно сильная, знаешь это? Это потрясающе.