— Разве? Я думала, она успешно торгует своим телом…

— Не смей ее оскорблять!

— Я называю вещи своими именами, Ренат.

— Значит, ты вызвала меня сюда требовать долг? Нельзя было по телефону сказать?

— Я хотела посмотреть тебе в глаза.

— И что ты в них увидела?

— Тьму! Мрак!

Ренат не мог оторваться от ее шеи, которую ему так нравилось целовать. Зоя обычно снимала жемчуг, перед тем как лечь в постель. Когда же страсть захлестывала их обоих, она не успевала этого сделать. Жемчужины были холодноватыми и скользкими, когда Ренат натыкался на них губами…

Зоя судорожно сглотнула, будто прочитала его мысли.

— После болезни тебя не узнать, милый. Неужели бронхит дает осложнение на голову?

— Еще как дает, — согласился он, завороженно глядя на ожерелье.

Нить крупного жемчуга казалась ему намеком, имитацией борозды от шнура. Словно приговор Зое уже был вынесен, и осталось только привести его в исполнение.

Она заметила его пристальное внимание и спросила:

— Со мной что-то не так?

— Я верну деньги, но позже. Заработаю и верну. Клянусь.

Зою не удовлетворили его слова. Деньги были предлогом унизить его, напомнить о зависимом положении. Как еще она могла отомстить за измену?

— Теперь я буду диктовать условия. Порвешь с Соней, и я прощу тебе долг. Иначе…

— Что? Ну что ты сделаешь? Подашь на меня в суд? Подошлешь бандитов?

— Есть разные способы, — покачала головой Зоя.

Она пугала Рената, заставляла его нервничать. Он и без того сидел, как на иголках.

— Твоя воля, — кивнул он, представляя ее бездыханное тело.

Просьба Сони, которая ранее казалась чудовищной и неприемлемой, обретала признаки необходимости. Становилась чуть ли не единственным решением вопроса.

— Восточные мудрецы называли женщину «веревкой, по которой мужчина спускается в ад»! — выразительно молвила Зоя. — Твой ад — это Соня!

Ренат всем своим естеством ощутил ее правоту. Зоя вовсе не глупа. Как бы он ни поступил с ней, будет только хуже. Оставь он ее в живых, она натравит на него рэкетиров. Убей он ее, придется терпеть муки совести… либо сесть за решетку.

Перед ним впервые встал роковой выбор. Что бы он ни предпочел, последствия будут ужасающими. Предложенный Зоей компромисс не годился. Расстаться с Соней Ренат не мог. Он готов гореть в аду, лишь бы вместе с ней.

— Ты грозилась показать какие-то фотографии, а вместо этого берешь меня на испуг. Я не боюсь, Зоя! Дальше пекла спускаться некуда!

Она посмотрела на него долгим уничижительным взглядом и достала смартфон.

— Вот, полюбуйся!

На дисплее высветился столик в кондитерской, заснятый через окно. Смазанные очертания, тусклые краски. Ренат без труда узнал себя.

— И что? — удивился он. — Зачем ты мне это показываешь?

— Где твоя пассия?

Он сообразил, что Соня на фотографии отсутствует. Хотя в тот вечер он подсел к ней, они болтали, девушка ела десерт… потом они поехали к нему, провели восхитительную ночь. Той же ночью Соня исчезла, оставив все свои вещи, вплоть до туфель и нижнего белья. Эта загадка не давала ему покоя.

— Девица сидела напротив тебя, я видела, — продолжала Зоя. — А здесь ее нет!

— Ты что-то путаешь…

— Вместо нее — какое-то пятно!

— У тебя фотокамера с дефектом.

— Я сделала несколько снимков, и на всех вы должны быть вдвоем. Показать остальные?

— Давай, — похолодел Ренат.

Все фото были похожи: за столиком сидел только он, а вместо Сони смутно виднелось серое пятно. То ли дым, то ли облачко.

«В кондитерской не курят, — едва не вырвалось у него. — Откуда бы дыму взяться?»

— Странно!

Он хорошо помнил, что Соня никуда не отлучалась. Они сидели друг против друга, он не сводил с девушки глаз…

— Что ты на это скажешь? — наседала Зоя. — Она там была, или мне померещилось?

— Померещилось.

— Ты издеваешься? Хочешь выставить меня дурой?..

* * *

В новостях ничего не сообщили о перестрелке на Казанском вокзале. Эдик просмотрел новостные сайты и удивился.

— Вероятно, жертв не было, поэтому решили шум не поднимать, — сказал он Ларисе. — Ты рада?

— Чему?

— Что твой красавчик не пострадал?

— Прекрати, иначе я уйду.

Лариса понимала: идти ей некуда. Домой пока нельзя; близких подруг, которые приютили бы ее на время, нет. Лучше всего пересидеть несколько дней у Эдика, а там видно будет.

— Здесь они тебя не найдут, — заявил доктор.

— Кто — «они»?

— Тебе виднее. Ты же носишь им передачи. Вернее, не им, а ему. Чуваку, который ворует дорогие машины. Что было в том пакете, Лара? В последний раз спрашиваю.

— Доллары и алмазы! — выпалила она.

— Иди ты… — не поверил он. — Думаешь, я полный лох?

— Боже, как ты меня достал!

Она ушла в другую комнату, закрылась и включила музыку. Не прошло и десяти минут, как Эдик постучался в дверь.

— Что ты решила с работой, Лара?

— Возьму отпуск за свой счет! — крикнула она.

— Что?

Лариса приглушила звук и повторила:

— Попрошу отпуск за свой счет. Дадут?

— Конечно, нет. Тебя уволят. Ты понимаешь?

— Мне все равно. Пусть увольняют. Найду другое место.

Эдик хотел возразить, что врачей сокращают, а в частную клинику устроиться не просто, но прикусил язык. Сейчас Ларисе важно остаться живой. Будет день, будет и пища.

Доктор испытывал смешанные чувства. Ревность, страх, любопытство, негодование. Он спас Ларису от верной смерти, а она водит его за нос. Не доверяет. Не признается, что передавала на вокзале новому знакомцу. Алмазы и доллары?! В обычном пакете? Без охраны, без сопровождения? Смешно.

Внезапно дверь распахнулась, и Эдик резко отпрянул в сторону.

— Подслушиваешь?

— Ничего подобного, — возмутился он. — Просто стою.

— Мне нужно поговорить с одним человеком. Дай телефон. Мой дома остался.

— Бери…

Он подал ей сотовый, Лариса что-то невнятно пробормотала и захлопнула дверь. Доктор, вопреки своим заверениям, прильнул ухом к щели…

Она набирала номер Рената, тот не отвечал.