На следующий день Трефьюзису надо было съездить в город. Поехал он тем же поездом, что и Виктор Астуэлл. Не успели они выйти из дома, как Пуаро развил бурную деятельность.

– Быстрее, Джордж, пора приступать. Если горничная подойдет к этим комнатам, вы должны ее задержать. Говорите ей все что хотите, но чтобы она осталась в коридоре.

Сначала он направился в комнату секретаря и принялся тщательно ее обыскивать. Детектив не пропустил ни одного ящика и ни одной полки. Затем он поспешно расставил и разложил все по местам и сообщил, что поиски закончены. Джордж, стоявший на страже у двери, громко кашлянул.

– Вы позволите, сэр?

– Конечно, мой добрый Джордж.

– Обувь, сэр. Две пары коричневой обуви стояли на второй полке, а ботинки из кожи ручной работы – на полке под ними. Поменяв их местами, вы нарушили порядок.

– Восхитительно! – воскликнул Пуаро, всплеснув руками. – Но давайте не будем страдать по этому поводу. Уверяю вас, Джордж, что это не так важно. Мистер Трефьюзис никогда не обратит внимания на подобную мелочь.

– Как скажете, сэр.

– Это ваша прямая обязанность – замечать подобные вещи. – Пуаро подбадривающе похлопал камердинера по плечу. – И это делает вам честь.

Слуга ничего не ответил, и позже, когда все повторилось в комнате Виктора Астуэлла, он не стал комментировать тот факт, что белье мистера Астуэлла было возвращено в ящик не в том порядке, в каком оно там лежало. Хотя – по крайней мере, во втором случае – последующие события показали, что слуга был прав, а Пуаро ошибался. В тот же вечер возмущенный Виктор Астуэлл ворвался в гостиную.

– Послушайте, вы, несчастный бельгийский фат, вы что себе позволяете, обыскивая мою комнату? Какого черта вы хотели там найти? Я этого не потерплю, вы слышите меня?! Вот что бывает, когда в доме заводится несчастная ищейка-соглядатай…

Пуаро выразительно развел руками и заговорил, захлебываясь словами. Он извинился сотню, тысячу, миллион раз. Он выглядел неуклюжим, занудливым и сбитым с толку. Он признал, что перешел границы. В конце концов взбешенный джентльмен был вынужден успокоиться и только слегка порыкивал. А Пуаро тем же вечером, прихлебывая свой травяной отвар, негромко повторил слуге:

– Все идет по плану, мой добрый Джордж, все идет по плану. Пятница, – задумчиво произнес он, – это мой счастливый день.

– Конечно, сэр.

– А вы, мой добрый Джордж, не слишком суеверны, как я посмотрю?

– Я предпочитаю не садиться тринадцатым за стол и стараюсь не проходить под лестницами[66]. А вот против пятницы ничего не имею, сэр.

– Это хорошо, – сказал Пуаро, – потому что сегодня день нашего Ватерлоо[67].

– Именно так, сэр.

– Ваш энтузиазм так зашкаливает, мой добрый Джордж, что вы даже не спрашиваете меня, что я предлагаю вам сделать.

– Что, сэр?

– Сегодня, Джордж, мы еще раз обыщем Башенную комнату.

И действительно, после завтрака Пуаро, испросив разрешение у леди Астуэлл, отправился на место преступления. В течение всего утра жители дома могли видеть его ползающим на четвереньках, пристально изучающим черные бархатные шторы и переворачивающим картины, стоя на высоком стуле. Впервые за все время леди Астуэлл почувствовала тревогу.

– Надо признать, – сказала она, – что он начинает действовать мне на нервы. У него что-то припрятано в рукаве, но я не знаю, что именно. А то, как он наподобие собаки-ищейки мечется по верхнему этажу, вызывает у меня дрожь. Хотелось бы знать, что он все время ищет… Лили, дорогая, сходите и посмотрите, чем он там занимается. Хотя, нет, лучше вам остаться со мной.

– Так мне идти, леди Астуэлл? – спросила секретарша, вставая из-за стола.

– Лучше сходите вы, мистер Трефьюзис.

Оуэн Трефьюзис вышел из комнаты и по лестнице поднялся в Башенную комнату. Вначале он решил, что в ней никого нет, потому что не заметил никаких следов пребывания Пуаро. Секретарь уже собрался было спуститься вниз, когда увидел маленького человечка на спиральной лестнице, ведущей в спальню, расположенную в башне. Тот стоял на четвереньках и держал в левой руке карманную лупу, через которую внимательно рассматривал нечто на деревянной ступеньке, рядом с ковровой дорожкой.

Пока секретарь следил за ним, Пуаро неожиданно фыркнул и спрятал лупу в карман. Потом выпрямился, держа что-то между большим и указательным пальцами руки. Лишь тогда он заметил секретаря.

– Ага! Мистер Трефьюзис! А я не слышал, как вы вошли.

– Что случилось, месье Пуаро? У вас очень довольный вид.

Маленький бельгиец выпятил грудь. Его лицо светилось от торжества и ликования.

– Да, вы правы. Понимаете, я наконец-то нашел то, что искал с самого начала. И теперь у меня между пальцами единственная вещь, необходимая для изобличения преступника.

– Значит, – секретарь удивленно приподнял брови, – это не Чарльз Леверсон?

– Это не Чарльз Леверсон, – подтвердил Пуаро. – До сего момента, хотя я и знал, кто преступник, я не был уверен в том, как его зовут, но теперь все выяснилось.

Он спустился по ступенькам и похлопал секретаря по плечу.

– Мне необходимо немедленно уехать в Лондон. Прошу вас, сообщите об этом леди Астуэлл. И попросите ее, чтобы сегодня вечером, в девять часов, она собрала всех в Башенной комнате. К тому времени я уже вернусь и расскажу всю правду. Мне… я буду весьма рад это сделать.

И, сделав несколько каких-то невероятных танцевальных движений, детектив выскользнул из комнаты. Трефьюзис остался стоять, глядя ему вслед.

Через несколько минут Пуаро появился в библиотеке и спросил, не может ли кто-нибудь обеспечить его маленькой картонной коробкой.

– К сожалению, у меня с собой такой вещи нет, – пояснил он, – а мне надо положить в нее очень ценную улику.

Из одного из ящиков в столе Трефьюзис выудил маленькую коробочку, и Пуаро оказался от нее просто в восторге. Он торопливо взбежал по лестнице вместе со своим найденным кладом и, столкнувшись на лестничной площадке с Джорджем, протянул ему коробку.

– Внутри лежит нечто очень важное, – пояснил сыщик. – Поэтому, мой добрый Джордж, положите ее в ящик рядом с футляром для драгоценностей, в котором лежат мои запонки с жемчужинами.

– Будет сделано, сэр, – сказал Джордж.

– Смотрите не сломайте, – сказал Пуаро. – Обращайтесь с ней очень осторожно. В этой коробочке нечто, что поможет повесить преступника.