– Сп-пасибо, – простучала она зубами. – Ног-ги зан-немели…

Аир уложил ее на траву и бесстыдно задрал юбку. Ива не воспротивилась бы, даже кабы могла двигаться. Что уж? Со всех сторон виновата… Но жених лишь нашел задеревеневшую мышцу и принялся так и эдак сдавливать и поглаживать. Ива дышать боялась: как пить дать накричит, а то и вдарит! Но вместо этого Аир сказал:

– Она умерла.

– Что?

Он в упор посмотрел на девушку:

– Та, о ком ты спрашиваешь, умерла много лет… много десятилетий назад. Утонула.

Сама не понимая, что за сила толкает на это, Ива подалась вперед и прильнула к жениху.

– Мне очень-очень жаль, что это случилось… Наверное, ты сильно любил ее…

– Наверное…

Неожиданная догадка вырвалась быстрее, чем девка подумала.

– Она есть среди болотниц? Они поэтому так тебя охраняют?

– Я хотел, чтобы она была среди них. Очень долго хотел.

– Я слышала, умершие до свадьбы девушки и младенцы могут обратиться в мертвянок…

Хозяин болота кивнул, бездумно поглаживая ее по бедру:

– Могут. Но она не стала. Когда я оказался в трясине… уже после того, как умер… я видел ее смерть. И я звал ее так долго, как только мог. Свое имя забывал, а ее – помнил. Звал ее снова и снова, умолял вернуться мертвянкой, утопницей… Не все ли равно? Но она бросила меня. Ушла за Огненные врата и не оглянулась. На зов откликались другие. Они приходили отовсюду, и я не гнал их. Потому в моем болоте так много утопниц.

– Но почему она не осталась?! Если любила, должна была!

– Не должна, – скрипнул зубами Аир.

– Почему?

– Потому что она как ты. Ее не держали ни обида, ни злоба. И она ушла за Огненные врата. А я остался.

– Значит… тебя что-то держит?

У Хозяина болота имелся ответ на этот вопрос! Самый простой и понятный. Самый важный. Он усвоил его почти век назад, и до этих самых пор лишь одна мысль не давала ему забыться.

Месть. Он остался среди нечисти, потому что его держала месть. Но вместо того, чтобы произнести это вслух, он ладонями пригладил зеленые волосы, задержал руки на затылке Ивы и прижался лбом к ее лбу.

– Запомни и никогда не забывай. Что бы ни случилось, знай: тебе я вреда не причиню.

– Даже когда… – Не докончив, девица умолкла.

Аир подбодрил ее:

– Когда что?

– Когда придет час… – Немалых сил стоило ей твердо посмотреть ему в глаза. Давно стоило спросить, да есть ли от ответа прок? – Когда наступит осень и ты заберешь меня. Что будет тогда?

– Рано страшишься. До свадьбы еще сколько дел переделать надобно.

Ива не то всхлипнула, не то простонала:

– Свадьбы…

– Свадьбы, – спокойно повторил Аир. – Или нынче обряды иначе называют?

– Обряды зовутся по-прежнему, да только я не об уборе мужней бабы мечтала, когда в невесты к тебе просилась. Бабушка враку сказывала…

Аир вздрогнул. Видно, ветром пробрало.

Ива продолжила:

– Так в той враке невесте Хозяина болота одна судьба – в Тень. Я думала, что утону, как та… другая. Думала, что сразу, а ты отсрочить решил… Для чего? Забавы ради?

Холодны были его ладони, а от близкого дыхания горечь оставалась на губах. Хозяин болота в своем праве: хочет насладиться весельем, так пусть. Одно больно – что заберет он ее тогда, когда едва наладилась жизнь у несчастной девки. А может, потому и тянул? К чему убивать ту, что сама о смерти молит? Куда как веселее отправить на дно девицу, в чьем сердце надежда тлеет…

Но Аир взгляда не отвел и сказал спокойно:

– Ни сейчас, ни осенью, ни через сто лет. Никогда я не причиню тебе вреда и уж точно не стану топить. Тебя – нет.

Ива обмерла. Не спокойствия, а тревоги прибавили его слова.

– А кого станешь? – пролепетала она.

Вместо ответа Хозяин болота мягко прильнул к ее губам.

– Увидят же! – тут же вспыхнула Ива.

– Не увидят.

Он легонько погладил траву на берегу, и у Ивы потеплело внутри: ведь и ее он касался во время танца так же трепетно. Трава же сразу пошла в рост, да как причудливо! Она тянулась к небу и завивалась, переплеталась живым плетнем, распускалась белоснежными бутонами. Волшебство, да и только!

Аир глядел на Иву и не мог наглядеться… Вроде и впрямь знакомые черты. Изгиб рта, чуть опущенные книзу уголки глаз, ямочка на одной щеке, когда улыбается. Но… девушка была другой. И страшный Хозяин болота никак не мог взять в толк, к добру это или к худу.

Ворот рубахи открыл тонкую шею, сполз с хрупкого плеча. В ложбинке острой ключицы поблескивали капельки воды… Он, не удержавшись, вобрал эти капли губами. Девушка вздрогнула. От холода ли? От испуга? И подтянула рубашку.

– Не серчай, – попросила она. – Ты сказал, что в твоих краях к любви не принуждают, а я…

Он не стал требовать объяснений. Просто коснулся губами ее виска и прилег рядом. Руку вытянул вдоль тела ладонью вверх: коли пожелает, сама вложит свою. Ива подождала немного, щурясь в небо сквозь накатывающие слезы, и сжала руку Хозяина болота.

Глава 15

Род

Сказывают, все старухи с годами становятся упрямы. Ну так слепая Алия переупрямила бы и самую древнюю каргу. Лелею и Крепа она в избе приняла да накормила, но идти с ними в деревню наотрез отказалась.

– У мене хозяйство тута! – указала она на занавешенные паутиной стены.

Креп хотел плюнуть прямо на пол, но сдержался, вышел на крыльцо и дал себе волю только там. Нет, ну не ведьма ли полоумная?! Понатыкала у леса кольев железных, развела крапиву… Живет тут, ровно медведица в берлоге, в шкурах ходит. Не ровен час, начнут в Клюквинках над ними с женой посмеиваться, мол, совсем бабка с глузду двинулась! Нет бы на вечере показалась, предков уважила, так и тут не желает! Пойти хоть крапиву вырвать, пока Лелея мать упрашивает… Креп прошлепал мимо распахнутого окна, натянул рукава на ладони и схватился за ближайший колючий куст.

– Ня тобой посажено, ня табе и рвать! – рявкнула в окно теща. – Ну-ка лапы убрал, остолоп!

Вот же карга! И неважно, что слепая, слух зато как у зайца!

– На кой тебе эти заросли? – удивился Креп.

– Растуть, стало быть, надо! – отрезала Алия. – Пшел, пшел! Ня то мятлу достану!

И достанет ведь! Да не погрозить, а погонять мужика кругом избы. И что самое удивительное –