— Хотите, приходите завтра — в двенадцать дня.

— С удовольствием. Только пусть это будет нашей маленькой тайной. Вы знаете, что нам нельзя ходить к мужчинам в гости, — загадочно улыбнулась она.

— Я буду молчать до конца! — сказал Август фразу из какого-то романа. Он не знал еще, что этой фразой начинался новый роман.

В этот момент появилась Лаура и следом за ней возник Роберт.

После кино Мадина попросила проводить ее домой, так как было темно и она боялась идти одна. Эта честь выпала Августу. Оказалось, что она жила совсем недалеко от него. Не дойдя пару шагов до дома, она попросила:

— К подъезду не надо, у меня безумно строгий отец.

— До встречи, — сказал Август.

— До завтрашней встречи, — утвердительно произнесла она.

Дама прекрасно знала его дом, так как в нем жила ее какая-то дальняя родственница.

Флан был дома один, когда раздался звонок в дверь. На пороге стояла одетая в шелковую, слегка просвечивающую блузку Мадина. Первые мгновения Август никак не мог оторвать взгляда от ее груди. Хотя дева смотрела ему в глаза. Он по достоинству оценил заметно вздымающиеся молодые «плоды». Это была спелая грудь, только созревшая, нетронутая, нецелованная, необласканная. Август сделал заметное усилие над собой, чтобы оторвать взгляд от ее форм. Он пригласил Мадину в кабинет и сразу включил ей новую группу «Кристи». Она тут же попросила:

— Сделай музыку потише, пожалуйста.

Август открыл новый набор шоколадных конфет, и по ее вспыхнувшим глазам понял, что одну ее страсть он уже угадал. Она взяла конфету и, приоткрыв сладко губы, вложила в рот. Губы стоили того, чтобы обратить на них достаточное внимание. Мягкие, спелые, кроваво-малиновые, они звали коснуться их поцелуем. Губы еще были никем не целованные, — каким-то неясным инстинктом уловил он. Она, спросив взглядом — можно? — потянулась за второй. Август молча ждал, внимательно наблюдая за ее открывшейся подмышкой и обнаженной рукой. Мадина не была красивее Лауры лицом, но в ней было больше плоти, сочных изгибов и знойных изломов. Она вся была налитая и выпуклая. Особенно соблазняли бедра, их хотелось сжать, измять и истискать.

После пятой конфеты она остановилась.

— Очень вкусные, это ничего, что я съела пять?

Август кивнул и пододвинул к ней коробку поближе. Он продолжал изучать ее фигуру, скрытую одеждой. Конфетам прожить долго не удастся. «И будет удивительно, если она не прикончит коробку сегодня», — подумал он.

— Я слышала, что вы с Робертом близкие друзья?

— Временами, — сказал флегматично Флан.

— О чем вы говорите, когда остаетесь вдвоем? О девочках?

— О мальчиках! — пошутил Флан.

— В смысле? — не поняла она.

— О драке, спорте, ударах…

— Мы учимся с Лаурой в одном классе. О чем, ты думаешь, мы говорим?

— Не представляю, — улыбнулся Флан. — О драках, наверно.

Она рассмеялась. Ее грудь поднялась, как волна. Играла ритмичная музыка. Вершина поднялась, как волна ритмичной музыки. Август разглядел через блузку ее белый лифчик с тонкой ажурной окантовкой. Впрочем, в ту пору в городе цветных и не было, только черные и белые. Большинство девушек носили белые. Лучшими считались французские, они хорошо держали грудь и не оставляли на теле следов. Как ему объяснила Лаура.

— А ты уже встречаешься с девушкой? — спросила Мадина. Она была несколько пряма, чтобы не сказать — прямовата. Интересно, почему это ее интересует?

— И не с одной, — отшутился он.

— А я еще никогда не встречалась с парнем. У нас до брака это запрещено.

— И никогда не тянуло попробовать?

— Что?

— Поцеловаться. Обнять…

— Не знаю, — задумчиво произнесла она. — Даже если б и тянуло, то с кем?

Август долгим взглядом погрузился в ее глаза.

— Так у тебя уже было несколько девушек?!

— Я пошутил. Я еще ни с кем не встречался. Хотите быть первой, кто меня поцелует?

Сначала ей показалось, что она ослышалась.

— Хочу, — тихо ответила она. — Когда… мы это будем делать?

— Прямо сейчас, если вы не возражаете, — предложил Флан.

— Нет. А где?

— На диване, — и он указал на него как на наглядное пособие.

Она встала и пересела из кресла на диван. Юбка заметно поднялась выше колен. Август оценил ее великолепные круглые колени, бедра, кожу, — и опустился рядом с ней. Их бедра нечаянно коснулись. Он знал, что она почувствовала это. Мадина повернулась к нему:

— А как это нужно делать? — заинтересованно спросила она.

— Вы закрываете глаза, раскрываете губы, даете мне свой язык, и я целую вас.

— Ты же никогда не целовался, откуда ты знаешь?!

— Я видел в кино, — сказал Август. И она поверила. Мадина закрыла глаза и раскрыла губы. Он медленно наклонился к ней и с интересом припал к нецелованным спелым губам. С языком у нее ничего не получалось. Он взял ее за подбородок и чуть сдавил щеки. Август был доволен: ему еще не приходилось целовать ни одну девушку на первой встрече. Август и не думал, что она сразу согласится, и сильно засосал ее губы в рот. Она вскрикнула и вырвалась:

— Что-нибудь может остаться…

— A-а, так мы уже знаем об этом, и — пробовали?

— Мне подруги рассказывали. Ну, хорошо, я тебе верю. Только если ты кому-нибудь расскажешь!..

— Конечно, расскажу. Всему городу — сразу…

— Ты правду говоришь?

Он обхватил ее губы своими губами и минут пять сосал их в поцелуе. (От автора: я понимаю слово «сосал» как-то не очень… но что делать? Великий русский язык! — и нет глагола.) Она глубоко дышала, грудь высоко поднималась, и он полуразвернул