— Какая у тебя фигура! — восхищенно сказала Лаура и поцеловала его плечи.

Август не знал, что у него есть «фигура».

Она потянула его за руку, и они опустились на белую простыню, на диван. Простыня была нежная, дорогая.

— Август, поцелуй меня и не стесняйся. Мы одни. Никто не придет, не бойся.

Август никогда ничего, к сожалению, не боялся. Хотя знал, что если бы вошли и застали его с Лаурой, — без стрельбы и резни не обошлось бы. Ее тело прильнуло к нему. Его поразило, что ее ничего не волнует: ни где они, ни кто они, так она была увлечена. Впрочем, Августу казалось, этим увлечением она хочет что-то кому-то доказать.

Они поцеловались. Она плавно опустилась на спину, прижавшись молодой и очень упругой грудью к его. Август, как мы помним, всегда слабел от прикосновения девичьей груди. И сейчас же они стали покрывать друг друга горячими поцелуями. Через пять минут он осмелел и поцеловал верх ее груди. Она туг же прижала целующую голову еще сильней. Он ощутил великолепную душистую плоть, от которой исходил божественный аромат. Она завела руки за спину и расстегнула лифчик. Август впервые прильнул поцелуем к ее красивому пурпурному соску и засосал его в рот. Она испустила громкий стон. Он начал целовать ее соски по очереди, как одержимый, засасывая плоть груди глубоко в губы.

— Еще, еще… — шептала она, извиваясь. — О, какие у тебя нежные губы. Не останавливайся!..

Он целовал груди Лауры, ласкал языком соски, засасывал их губами. От всего этого она была перевозбуждена. Ее дыхание прерывалось, худые руки с красивыми пальцами стискивали плечи Августа, тело судорожно прижималось к нему. Они стали кататься по постели. И во время перекатов возбужденный член невольно упирался в низ ее живота, в холм Венеры. И она замирала, стараясь удержать эту позицию, чтобы их органы как можно сильнее и дольше прижимались друг к другу. Он целовал ее щеки, губы, шею, груди, соски, даже опускался к животу и уже чувствовал языком впадину пупка. Лаура извивалась в объятиях все сильнее и сильнее, испуская сдавленные стоны. Его меч, казалось, продавливал ее ножны насквозь, но Лауру возбуждала эта упирающаяся вздыбившаяся твердость.

Она целовала лицо Августа, ее руки ласкали каждую пядь мускулистого тела, пальцы совсем нечаянно задевали его меч, но она не спешила их отдернуть и не смущалась, а очень неохотно переходила дальше и пальцы нежно ласкали его бедра, живот, ноги. Раскаленное возбуждение приближалось к взрывоопасной точке. Тела были переплетены в цепком объятии, и казалось, что нет на свете силы, способной разорвать их. Август почувствовал, что еще минута, и он разорвется на части. Жар их объятий был невыносим. Он резко оторвался от нее и сел на край кровати.

— Что с тобой, мой мальчик, — нежно шептала она, — тебе больно?

И стала нежно покрывать его спину поцелуями вдоль ложбинки позвоночника. У нее были мягкие и в то же время упругие губы. Мурашки побежали по его телу, Август не знал, что это так приятно, когда целуют спину.

Целуя, она опускалась от шеи к крестцу, потом опять поднималась вверх к шее. Стараясь двигаться так, чтобы ее соски одновременно касались его лопаток. И вот это дико, бешено возбуждало Флана.

Ромео и Джульетта оторвались друг от друга лишь к трем часам ночи. Август и представить себе не мог, что она такая ласковая и выносливая девочка. Совершенно неохотно Лаура выпустила его через парадную дверь, которая была ближе к кабинету. Они договорились встретиться завтра вечером. С такой темпераментной девочкой Август безусловно хотел встретиться еще. И еще, и еще.

Дома, едва полночный странник появился, произошел дикий скандал. Мама плакала, родственники искали его по всему городу, думая, что с ним случилось что-то. Каждую ночь в этом городе что-то случалось… Август сильно обиделся на маму — она впервые закричала на него.

Он засыпал, окутанный запахом Лауры, уставший и изможденный.

Вечером они сидели на веранде одни, Роберт ушел смотреть футбол по телевизору. И периодически возникал, сообщая счет и лаконично комментируя игру.

— Как же мы продолжим наши встречи? — задумчиво и тихо произнесла Лаура.

Август не представлял. Но прекрасный пол сообразительней по части… обмана.

— Ты не боишься ходить по улице в двенадцать ночи?

Обижаться на вопрос было без толку. Он отрицательно покачал головой. Всю свою жизнь потом Август боялся только одного — летать самолетом.

— Тогда приходи в полночь в подъезд и жди. Как только я погашу свет в кабинете, входная дверь будет открыта, заходи и иди прямо в мою спальню. В конце коридора…

— Рядом с комнатой родителей? — изумился Флан.

— Они рано ложатся спать. Никому и в голову не придет проверять мою…

В этот момент появился Роберт, сообщил новый счет и, не глядя на них, исчез.

— Лаура понимает, что будет, если?..

— Я все понимаю, — прошептала заговорщица. — Но я целый день жду и мечтаю о том, чтобы скорее наступила ночь. И не могу дождаться. Ты понял меня?..

Дальше что-либо обсуждать было бесполезно. Она была смелая девушка. И Флан, должно отметить, больше не обсуждал и не рассуждал…

В этот раз ему пришлось сказать красавице маме, что он идет на свидание. Скрыв только, с кем и где.

В полночь он тенью проскользнул через безмолвный двор. Поверите или нет, одна из центральных улиц города называлась именем Августа — Августовская. Но с ударением на «о». Она представляла собой аллею, по бокам которой… (Хорошо, хорошо, не буду затормаживать развитие действия и оставлять читателя в неведении еще дольше.)

Оглянувшись, он нервной походкой зашел в подъезд и поднялся на второй этаж. Еще с улицы он увидел, что света в кабинете нет. «А если она ошиблась…» — сверкнуло молнией в его голове. Тогда… конец. Он на цыпочках подошел к двери и взялся за ручку. Тихо потянул ее на себя, и тяжелая дверь стала медленно, бесшумно отворяться. Август зашел в коридор