Год змеи. Рассказ

Дождь лил с самого утра — мелкий, холодный, противный. Все затянуто низкими серыми тучами. Сигарета за сигаретой, а настроение — хуже не бывает. Прибежал продрогший Андрюшка — в целлофановом мешочке несколько рыбешек.

— Клев отличный! — возбужденно заговорил он, напяливая свитер. — Только колотун собачий! Бр-р.

— Возьми мои шерстяные носки и куртку, — сказал ему Александр, не подымаясь с кровати.

Сын полез в сумку и там наткнулся на пиалу.

— А это кому? — спросил он. — Маме?

— Дедушке, — ответил Александр, а сам с досадой подумал: «Вот же, сукин сын, надо было ему туда залезть, теперь беги за другой».

Эту пиалу он купил для Оли.

Андрюшка присел на кровать.

— Пап, смотри, какие баржи плывут, — сказал он, глядя в окно. — Интересно, с чем они? Их что, тянут? Или они сами плывут? Что они везут?

— Что погрузили, то и везут.

— А людей они возят?

— Приспичит — повезут. Чем они лучше коров и баранов?

— А почему говорят «приспичит»? При чем тут спички?

— Отстань со своими вопросами, — отмахнулся Александр. — Думай сам, не маленький уже. «Надо было договориться с Олей на случай дождя, — подосадовал. — Можно бы съездить в Чолпон-Ату, сходить там в кафе или кино». И тут, как ужаленный, соскочил с кровати: он увидел Олю. Оля быстро шла по отмосткам веранды, легкие шаги ее сопровождались скрипом не успевших отсыреть половиц. С порога выпалила, не дав Александру опомнится:

— Я прибежала проститься. Уезжаю сейчас…

— Куда? Домой? Что-то случилось? — встревожился Александр.

— Нет, ничего не случилось. Помнишь, я тебе говорила о своей подруге? Так вот она в Далинке оказалась, сейчас они приехали за мной, жить будем в «Солнечном». — Видя растерянность Александра, еще быстрее заговорила: — Вот книги и куртка. Саша, дай мне, пожалуйста, билет и квитанцию на фото, мне там будет удобнее получить.

Александр достал билет на автобус и квитанцию на фото, при этом уронил с крючка рубашку, стал ее поднимать и больно ударился локтем об угол стола, но у него хватило мужества не показать, как ему больно и одиноко.

— Сколько там за билет? — спросила Оля.

— Да ты что? — обиделся Александр и тут увидел, как внимательно наблюдает за ними сын. — Потом сочтемся.

— Да, мы же вместе в одном автобусе поедем. Пока! Андрюха, привет! — Оля махнула ручкой, повернулась на легких каблучках и выпорхнула юркой синичкой.

Дрожащая рука потянулась за спасительной сигаретой, но взгляд встретился со взглядом сына. Спички не загорались. Андрюшка глядел с какой-то жалостью, потом сказал:

— Папа, погляди-ка на меня. Почему у тебя глаза такие?

— Какие — такие?

— Грустные. И белки желтые, точечки черные у зрачка. Они тебе не мешают?

— Не мешают. Ты мне мешаешь. Иди на свою рыбалку, не путайся тут под ногами.

Андрюшка обиделся и ушел, и Александр дал волю словам, полным презрения к самому себе.

— Хорош! Получил? Так тебе и надо, козерог несчастный! Раскатал губы, все в жеребчика играешь, забыл, что впору треух и валенки да на завалинку. Смешил тут людей, прыгал козликом около козочки. Тьфу! Тьфу! И еще раз тьфу!

Дождь забарабанил по стеклам с новой силой, тополя зашелестели листвой, набегающие волны глухо зарокотали, казалось, под самыми окнами, серое небо сгребало у вершин побелевших гор набрякшие мутные тучи. Потухший взгляд уцепился за одинокую белую птицу, борющуюся с ветром. Птицу кидало то вверх, то вниз, то в сторону, а она, бедняжка, все равно куда-то стремилась, куда-то пробивалась. Вот и она слилась с серой мглой, то ли устало присела на неспокойную волну, чтобы отдышаться, то ли, ломая крылья, продолжала свой путь, не зная куда, не ведая зачем.

«Не смог удержать какой-то… какой-то… — сравнение явно не давалось. Сказать: вздорной девчонки — не подходило, Оля не была такой; сказать: недалекой бабенки — тем более… Так кто же она такая? — задумался Александр. — Красивая, милая, нежная и — что редкость — умница, — справедливо рассудил он. — И теперь уж не для меня, я уж не тот, кто ей нужен, ей нужен другой…»

Чайка возвращалась. Может, та, а может, другая. Но, так же безголосо противясь буре, она металась между небом и водой…

Гулко, со стоном заскрипели половицы под чьими-то тяжелыми шагами, но Александра это не отвлекло от мрачных мыслей.

Три оставшихся дня прошли в попойках и табачном дыму. Молодой уйгур, бойко торговавший у столовой сладкими рисовыми брикетиками, регулярно, без срывов, приносил Александру водку со стопроцентной накидкой, и тот пил тайком от сына.

Погода испортилась надолго. Тучи — серые, низкие — укутывали горы, ветер сразу со всех сторон, дождь то мелкий, въедливый, то крупный, с пузырями на воде, и так бесконечно…

Последний день. 14.00. Уложены вещи, сданы книги, в бухгалтерии высчитали за недостающий стакан. Александр не стал возражать, хотя стакана этого в глаза не видал, и это хорошо знала кастелянша. Получены документы. Подойдет «Икарус» и в 14.45 отчалит в сторону Бишкека, повезет загоревших, отдохнувших, накуражившихся всласть перед поварами, официантами и уборщицами отпускников. Кураж долго еще будет сидеть в них, ожидая удобного момента, чтобы выплеснуться.

— Папа, ты даже не побрился, — упрекнул Андрюшка, когда они заняли свои места в хвосте душного автобуса, пропахшего пылью и разогретой пластмассой. Александр отмолчался.

«Где же Оля? — смотрел он в окно. — Не случилось ли с нею чего?»

По дороге мчалась черная «Волга». «Это она», — сжалось сердце от предчувствия встречи.

— Так. Ваши билеты? — пробирался по узкому, заставленному ведрами с абрикосами и смородиной проходу водитель автобуса. — Так, — отмечал он в бумажке — Двадцать восемь, двадцать девять. Вы поменялись с кем-то? Хорошо. А где с тридцать третьего?

— Еще пять минут, — послышался за спиной голос. — Подбежит.

Александр не спускал глаз с летящей «Волги». Вот она, скрипнув на повороте тормозами, присев на все четыре колеса, остановилась, перегородив путь всем автобусам. Распахнулась задняя дверца, и оттуда выскочил мужчина. Похватав свои сумки, в которых угадывалось снаряжение фотографа, он устремился к соседнему автобусу.

«Что с ней приключилось? — не мог успокоиться Александр. — Может, уехала проходящим?»

Человек с сумками уже скребся в их автобус.

— А вот и недостающий объявился, — просипел знакомый голос за спиной. — Откройте ему кто-нибудь.

На этот решительный шаг смелых не нашлось. Не спеша подошел водитель, не спеша открыл дверь.

— Тридцать третье, — протянул скомканный билет мужчина, вытирая обильный пот рукавом клетчатой рубашки.

Водитель с чувством служебного превосходства взял билет.

— Задерживаете целый автобус, — не удержался он от замечания. — Проходите. Сумки под ноги ставьте.

— Куда? —