чуть меньше суток, но уже успел понять, что он хороший боец и душа компании. А каково было Горину и его пацанам? Начинать свою службу у меня с такой черной полосы. За этим ли они сюда ехали?

Я шел вместе с бойцами вслед за Гориным. Чувствовалось, что каждый из них подавлен потерей боевого товарища. Сколько бы их не было до этого, но каждый раз это новая боль. Но, как и положено бойцам, никто из них не жаловался. Они еще до начала операции знали, на что идут. И, как ни странно, но сейчас я еще больше чувствовал, что эти парни здесь надолго. Если уж их товарищ умер за мой род, то и они будут стоять насмерть, чтобы гибель Митяя не была напрасной.

Мы вышли из-за поворота на освещенный фарами нашего БТРа участок дороги. Картина, представшая перед моим взором, напоминала скорее бойню, чем поле боя. Видно было, что враг в панике метался, пытаясь найти укрытие, но находил только быструю смерть. На краю дороги, в окружении бойцов, сидело пять безоружных человек. Лица растерянные и испуганные, руки связаны толстыми полосками скотча. Пленные боевики Волкова мигом растеряли всю свою браваду.

Из зарослей навстречу мне вышел Ярцев. Его осуждающий взгляд мазнул по мне. Но при этом я успел заметить на его лице выражение огромного облегчения. Видимо, он в пылу боя потерял меня из виду, а потом бросился искать.

— Как в поместье дела? Все спокойно? — спросил я у него, не обращая внимания на недовольное лицо.

— Да, — коротко ответил он, не тратя время на вежливое обращение.

— Наши потери?

— Один убитый и трое легко раненных, — глухо ответил Ярцев.

Я тоже не стал церемониться и выдал четкие приказы:

— Место оцепить до утра. Ничего здесь не трогать, даже оружие. Как приедем в имение, сообщишь об инциденте в комендатуру. Утром в восемь приедет следователь. Как они все тут осмотрят, соберете оружие и амуницию. Технику перегоните на территорию поместья. Задача понятна?

— Так точно, — хмуро, но четко ответил Ярцев.

— Выполняйте!

Виктор Петрович блеснул на меня взглядом. В его глазах на миг проскользнуло затаенное уважение.

И тут я увидел, как из лесной чащи вынесли на носилках Митяя. Следом вышел понурый Горин. Перед тем, как занести тело в БТР, парни положили носилки на землю. Все бойцы, которые это увидели, сняли каски. Разговоры мигом замолкли. Над местом битвы повисло гробовое молчание. Все смотрели на Митяя и каждый с ним по-своему прощался.

Когда окончилась скорбная минута, все бойцы неспеша надели каски. Я в это время был уже рядом с носилками.

Подняв руку, чтобы привлечь внимание, я обратился к солдатам:

— Бойцы, сегодня мы потеряли нашего боевого товарища! Но его смерть не была напрасной. Я вам скажу за что он погиб. Сегодня я был в поселке. Мне поведали историю одного из жителей. Эти отморозки увезли его и убили. Просто так. Потому что им захотелось. У него остались жена и двое маленьких детей. Митяй умер, чтобы такого больше не повторялось. Чтобы на эту землю пришел мир! Он умер за нашу с вами победу!

Видно было, как в глазах бойцов заиграл огонь. Их хмурые лица на какое-то мгновение разгладились, а руки крепче сжали оружие. Возвращаясь к своим делам, они уже не выглядели такими сломленными. А это было именно то, чего я хотел добиться.

Взяв ручку носилок с одной стороны, я дал знак остальным бойцам. Мы вместе подняли тело Митяя и осторожно погрузили его в БТР. Боец отправлялся в свой последний боевой поход.

Обернувшись к стоящему рядом Горину, я сказал:

— Михаил Андреевич, все расходы по погребению оплачу я. Бойца надо похоронить со всеми почестями. Если у него остались родные, то семья получит от меня выплату в две тысячи рублей.

Рядом с Гориным, скорбно склонив голову, стоял командир гарнизона.

— Степан Иванович, — обратился я к нему, — прошу вас все организовать и проконтролировать. За нужной суммой обратитесь к управляющему поместьем, он выдаст. И еще: обеспечьте лечение раненных бойцов также за мой счет.

— Будет сделано, Александр Николаевич, — угрюмо ответил Коршунов.

Я развернулся и подошел к группе пленных. Пять человек. Все до смерти напуганные. И, как и положено в таких случаях, все либо водители, либо повара. Судя по всему, идейных и заводил среди них нет. Такие всегда нагло в глаза смотрят и пулю выпрашивают.

Я вернулся к Горину с Коршуновым.

— Пленников нужно допросить. Жестко. Они морально слабые. Уверен, что их можно легко разговорить. Нужна любая информация о противнике: оставшаяся численность личного состава и техники, планы на будущее, уже проведенные операции, план и оборонительные сооружения поместья, удобные подходы к нему и прочее. Все, что может помочь нам в будущем противостоянии с противником. А также нужно собрать показания о других преступлениях Волкова. Поручаю это вам, Михаил Андреевич, — я многозначительно взглянул на Горина.

Увидев его полыхнувший гневом взгляд, я понял, что угадал желание командира отделения.

— Только, Михаил Андреевич, помните, что конечная цель допроса — получение информации. И чем больше вы ее получите, тем проще нам будет отомстить Волкову за смерть Митяя.

Горин понимающе кивнул.

— И, если получится, узнайте, что они сделали с хозяином лесопилки.

— Хорошо, ваше сиятельство. — Голос Михаила Андреевича был полон решимости.

— Про мое оружие и последствия его применения никто не должен знать, особенно представители комендатуры, — обратился я на этот раз к Коршунову. — Проведите разъяснительные беседы со своими бойцами. Что касается пленников, то они должны унести эту тайну с собой. Куда — решать вам, Степан Иванович. И я рассчитываю, что вы примите верное решение. Если кто-то посторонний об этом узнает, — я указал на нейтрализатор за спиной, — то всем мы будем в большой опасности.

Через полчаса наша колонна выдвинулась к поместью. На месте остались дежурить десять бойцов, прибывшие на подмогу из Трофимово. Один из БТР противника каким-то чудом остался на ходу. Парни развернули его поперек дороги, а рядом поставили свой пикап с крупнокалиберным пулеметом. Уезжая, я был спокоен за бойцов. Если наш неугомонный сосед решит еще раз напасть, в чем я сильно сомневался, то парни продержатся до прибытия подмоги.

Когда мы въехали на территорию усадьбы, нас встречал Тимофей Федорович, управляющий имением. Увидев меня, он махнул рукой. Я спрыгнул с брони и подошел к