в мою сторону. Напротив моего стола было окно, из которого открывался вид на служебное помещение. Обычно я опускал жалюзи, только когда у меня была конфиденциальная встреча с помощником шерифа. В остальном, они были открыты, так что, даже если моя дверь была закрыта, моя команда знала, что я здесь, работаю с бумагами вместе с ними, пока остальные патрулируют.

Карла подошла к двери и, указав на ручку, одними губами спросила:

— Могу я войти?

Я жестом пригласил ее войти.

— Есть минутка? — спросила она.

— Всегда. Как дела?

Она выхватила блокнот, который держала под мышкой, села напротив меня и начала задавать вопросы. Карла была отличным помощником шерифа, но предпочитала оперативную работу. Она также претендовала на звание неофициального начальника участка, поскольку из всего персонала она проводила в здании больше всего времени. Мы разобрались с ее списком, а затем она оставила меня заниматься работой.

Когда пробило шесть и в животе у меня заурчало, я понял, что пропустил обед. Поэтому схватил ключи, попрощался с вечерней сменой и ушел.

После целого дня, проведенного на солнце, в моем грузовике было душно. Первая неделя сентября выдалась такой же жаркой, как и последняя неделя августа. Учебный год начался без особых фанфар, и я был рад, что в городе стало меньше машин.

Не то чтобы я не ценил туристов, которые приезжали сюда каждое лето и помогали поддерживать нашу маленькую экономику, но мне нравились эти недели, когда на девяти из десяти машин, припаркованных на Первой улице, были номера штата Монтана. Когда лица, которые я видел каждый день, были знакомыми. Когда улыбки и приветственные взмахи исходили от соседей и друзей.

Это был тот Каламити, которым я хотел поделиться с Люси, только я не был уверен, как именно.

Кто-нибудь мог узнать ее. Кто-нибудь мог разнести все это дело в пух и прах. Я не мог вечно держать ее взаперти на ферме или у себя дома. Люси, казалось, наслаждалась более медленным темпом, но долго ли это продлится?

Она была общительным человеком. Рано или поздно ежедневное пребывание дома начнет сводить ее с ума.

Но я все равно следил, чтобы она каждый день запирала за мной дверь. Когда ей были нужны продукты, я настаивал на том, чтобы ходить с ней в продуктовый магазин. Мы никуда не ходили есть. Мы не ходили в кинотеатр.

С тех пор как она рассказала мне о своем преследователе, меня не покидало ощущение, что надвигается опасность. Мы были на пороге урагана, и я хотел, чтобы окна были заколочены до того, как он разразится.

Я проехал через город с включенным кондиционером, направляясь прямиком к фермерскому дому. Ранее я позвонил Люси, чтобы узнать, пришел ли Трэвис на занятия по испанскому. Он не пришел.

После того, как Люси предложила стать его репетитором, я поделился этой идеей с Мелани. Трэвис едва закончил занятия в летней школе, и, к моему большому удивлению, Мелани сразу же согласилась на эту идею. Затем она практически приказала Трэвису встретиться с Люси на ферме после школы.

В ее голосе слышалось разочарование, когда она сказала мне, что он ее кинул. Я думаю, что она хотела заниматься репетиторством не только для того, чтобы наладить отношения с ребенком, который был важен для меня, но и потому, что дома в одиночестве она сходила с ума. Она была одинока, две недели не разговаривала с Эверли — это начало ее раздражать.

Может быть, сегодня вечером я справлюсь со своим дерьмом, и мы сходим в центр поужинать. Еще раз попытаем счастья в баре.

Когда я добрался до фермы, входная дверь была заперта. Я открыл дом своим ключом, как делал это обычно по вечерам, затем снял ботинки. Я открыл рот, собираясь крикнуть на весь дом, чтобы Люси знала, что я здесь, когда до меня донеслись слабые звуки музыки.

Мягкие звуки гитары и нежный напевный голос Люси заманили меня к задней двери кухни, которую она подперла деревянным клинышком.

Она сидела в кресле во внутреннем дворике. Ее ноги были вытянуты, и на солнце были только кончики пальцев ног. В остальном она была в тени от козырька крыши, когда пела, обращаясь к полям. Вдалеке, в поле, поросшем колышущейся травой, виднелся старый сарай вдовы Эшли, заброшенный и потрепанный ветрами, — классическая сельская картина Монтаны. Когда Люси пела, все это создавало прелестную картину.

Я не слышал, как она пела. Ни единой ноты. Ни единой струны. Ничего с тех пор, как мы познакомились. Мне было легче забыть, что она суперзвезда кантри-музыки. Но прямо сейчас, когда мой желудок сжался, я понял.

Она Люси Росс.

Я ни за что не стану держать эту женщину в Каламити. Из ее души исходило величие, и если я запру ее здесь, то задушу женщину, которая поглотила мою жизнь.

Волосы Люси были зачесаны наверх, открывая длинную линию шеи. На ней были те самые рваные джинсовые шорты, которые я так любил, те, что подчеркивали гладкую кожу ее длинных ног. Она была босиком, и сегодня она покрасила пальцы ног новым цветом. Неоново-оранжевый. Она любила неоновые цвета. Трусики. Бюстгальтеры. Лаки для ногтей.

Это было так же ярко, как музыка, слетавшая с ее губ.

Я застыл в дверном проеме, молча наблюдая за происходящим. Мне казалось, что я вот-вот потеряю ее. Боже, она умела петь. Она была создана для радио. Она была создана для сцены.

Она была создана для создания музыки.

Мелодия, которую она играла, была небыстрой, но веселой. Я ее раньше не слышал, и когда она запела о маленьком городке в Монтане, я понял, что она, должно быть, написала ее недавно. Когда она дошла до реплики о пузатом начальнике полиции с париком вместо волос, я не смог сдержать смех.

Звук моего смешка заставил ее обернуться и посмотреть через плечо, но она не прекратила петь. Она просто подмигнула мне и повторила припев еще раз, завершив его моими аплодисментами.

— Ну что? — спросила она, вставая со стула. — Как ты думаешь, это хит?

— В некоторых местах немного притянуто за уши, но…

Она хихикнула, отложила гитару в сторону, подошла и встала на цыпочки, чтобы поцеловать меня.

— Я не хотела писать о сексуальном шерифе, потому что это никого не касается. Последнее, что мне нужно, это чтобы все эти одинокие женщины переехали в город и устроили соревнование.

— О, я бы сказал, что ты уже выиграла. — Мое безраздельное внимание и мое сердце.

— Что ты хочешь сегодня на ужин? — спросила