— Не хочешь сходить в бар? Сегодня женский вечер. Может, заведешь новых друзей.

— Нет, спасибо.

— Я так завел тебя.

Она провела руками по моей груди.

— В самом деле? Я думала, что все наоборот.

Я заключил ее в объятия, притянул к себе и прильнул губами к ее губам, чтобы ощутить вкус этой вишневой сладости. Мы никогда особо не придерживались запретов, когда дело касалось физической близости, но за последние недели любая неуверенность с нашей стороны исчезла. Ей было так же комфортно с моим телом, как и мне с ее, и мы ничего не скрывали.

Для нас был важен каждый поцелуй. Каждое прикосновение.

Когда мы, наконец, оторвались друг от друга, у нее был красивый румянец на щеках и припухшие губки. Мой член был твердым, и, если бы не муки голода, я бы отказался от ужина и взял Люси вместо него.

Она взяла свою гитару, затем внесла ее в дом и отнесла в гостиную.

— Я и не знал, что у тебя здесь есть гитара, — сказал я, когда она поставила ее в угол рядом с камином.

— Я держала ее в гостевой спальне. — Она смотрела на инструмент, пока говорила. — Мой папа подарил мне ее на десятый день рождения. Она была мне великовата, но он пообещал, что я подрасту.

— Что заставило тебя вынуть ее сегодня?

Она пожала плечами.

— Не знаю. После всего, что произошло, мне не хотелось играть. Мне нужен был перерыв. А сегодня я просто почувствовала себя… готовой.

— Когда ты написала эту песню?

— Сегодня, — сказала она, как будто в этом не было ничего особенного.

Удивительная. Я никогда не встречал никого с таким талантом. В ее пальцах таланта было больше, чем во всем моем шестифутовом теле.

Взгляд Люси был прикован к гитаре, как будто, если она перестанет на нее смотреть, она может исчезнуть.

Я подошел к ней и положил руки ей на плечи.

— Ты в порядке?

Она кивнула.

— Когда умерли мои родители, музыка спасла меня. В тот раз… пение стало чем-то таким, что прочно вошло в мою жизнь. После смерти Меган, когда я увидела ее мертвой, музыка просто исчезла. Как будто кто-то взял ластик и стер ее из моего сердца.

Это был тот сукин сын, преследователь.

— Мне жаль, детка.

— Все в порядке. — Она глубоко вздохнула и повернулась, уткнувшись мне в грудь. — Я думаю, мне просто нужно было время, чтобы погоревать. Есть ли в этом смысл? Мне нужно было немного отдохнуть от музыки, чтобы попрощаться. А сегодня я сидела в гостиной, ожидая Трэвиса, и было так тепло и солнечно. Я закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. И тут зазвучала эта песня. Она была веселой и легкой. Так что я напела ее и сразу же взялась за гитару.

Черт возьми, мне будет больно, когда она уйдет. Я знал это с самого начала, не так ли? Но я позволил себе поверить, что она останется. Она, казалось, была полна решимости сделать это место своим домом, а я закрывал на это глаза и пропускал мимо ушей. Люси приехала сюда, чтобы встать на ноги. Она приехала сюда зализать свои раны.

Но когда они перестанут кровоточить, она вернется к своей жизни. К жизни, которой она принадлежала.

— Я скучала по этому, — прошептала она. — Не думаю, что до сегодняшнего дня я осознавала, насколько сильно.

Каждый удар сердца отдавался болью.

— Это часть тебя. — Часть, от которой я бы не стал ее удерживать.

Люси была падающей звездой. Яркой. Гипнотизирующей. Ее голос и способности не были созданы для жизни в маленьком городке. Скорее рано, чем поздно, ей нужно будет расправить крылья. Когда они перестанут болеть, она полетит домой.

— Мне нужно с тобой кое о чем поговорить. — Я взял ее за руку и подвел к дивану.

— От твоего выражения лица мне не по себе.

Я отпустил ее руку и переплел пальцы на коленях.

— С тех пор, как пришло то электронное письмо, я пытался разобраться в твоем деле. — Кое-что, о чем я ей не говорил.

— Лаааднооо, — протянула она, растягивая слоги.

— Как и ожидалось, в прессе было не так много информации. То, что я нашел, соответствует всему, что ты рассказала мне о Меган. Но про преследователя…

— Ничего из этого не было передано прессе.

— Верно. И, не предупредив Маркума, я никак не смогу подключиться к этому делу. Даже в этом случае он может послать меня к черту. Поэтому я позвонил своему приятелю, который работает в частной охранной компании.

— Что это значит? Разве он не найдет ту же информацию, что и ты?

— Не факт. Я надеялся, что он найдет что-нибудь еще, потому что он не связан теми же правилами.

— И он нашел? Что-нибудь нашел?

— Нет, но он предложил поехать в Нэшвилл. И я думаю, мы должны принять его предложение.

Она колебалась.

— Почему?

— Потому что ему, возможно, повезет больше в поимке твоего преследователя.

— Больше, чем полиции?

Я пожал плечами.

— Может быть. А может, и нет.

Люси вытерла небольшое пятно на подоле своей рубашки, вероятно, от пролитой порции сальсы.

— Ладно.

— Ладно. — Я вздохнул. — Когда ты вернешься в Нэшвилл, угроза должна быть устранена, и я думаю, Блейк — наш лучший выбор.

— Когда я вернусь в Нэшвилл? — Она наморщила лоб. — О чем ты говоришь? Я не собираюсь возвращаться.

— Детка, мы оба знаем, что ты никогда не будешь счастлива, живя здесь вечно. Тебе нужно…

— Нет. — Она вскочила с дивана. — Ты что, не слышал меня? Ты что, не слушал меня? Я туда не вернусь.

— Но твоя музыка.

— Я сожалею об этой части своей музыки. И сегодня я поняла, что могу ее получить. Здесь. В этой жизни. Она покачала головой. — Дюк, я не уеду.

— Люси…

— Я не уеду! — Она всплеснула руками. — Пожалуйста, выслушай меня. Я не уеду. Нэшвилл — не мой дом. Больше нет. Я живу здесь. В Каламити. Я же сказала, у тебя был шанс избавиться от меня.

— Я не хочу избавляться от тебя.

— Тогда не пытайся выставить меня за дверь. Я никуда не уйду.

— Ты можешь передумать.

— Дюк, — прошептала она. — Я остаюсь.

Трахните меня. Она остается.

Я слетел с дивана, обогнув кофейный столик, когда она бросилась ко мне. Мы столкнулись губами, руками, вздохами и желанием. Затем я подхватил ее на руки и отнес наверх, в спальню, снял с нее одежду, чтобы поклоняться ее телу и наслаждаться ее киской, пока она не кончила.

Когда я погрузился глубоко в нее,