И он вспомнил — Зелёнкин говорил: «А может быть, трискелион защищает не душу, а, наоборот, от неё?.. Что если он запирает плохую душу, не пускает её в мир?»

И он вспомнил — Юля говорила: «Про кладбища пишет… Он мне все уши прожужжал про своих мертвяков».

И он вспомнил — Зелёнкин говорил: «А если телесное умирание всего лишь этап большого пути? Кельты, например, верили, что душа человека может вернуться, если у неё есть проводник. Друиды могли быть проводниками, а могли, наоборот, запечатать вход».

И он вспомнил — Витёк говорил: «Тебе нужен спец по символам».

И он вспомнил — Зелёнкин говорил: «Трискелион — это солярный символ.  Как многие считают, он имеет доиндоевропейское происхождение. Это магическая сила, доступ к которой открывали для себя разные народы».

И он вспомнил — Гусева говорила: «А если могилу раскапывали?»

И он вспомнил — сторож говорил: «Мужчина, среднего роста, среднего телосложения».

И он вспомнил его в библиотеке — плотный мужчина средних лет с залысинами, в чёрной футболке с белой буквой «А» в кругу.

И он вспомнил — он уже видел эту футболку с анархией раньше.

Ромбов опять вскочил и бросился к членам редакции:

— У вас есть его адрес?

Зам выглядел устало:

— Зелёнкина?

— Ну а кого же! — зарычал Ромбов.

Через четыре минуты в его руках оказался адрес Николая Ивановича Зелёнкина — тот жил доме, в котором Андрей уже бывал — в том же доме, в котором погибла от удара током Наталья Лазова, — на улице Пермякова.

Вот и разгадка.

Как только он зашёл в свою квартиру, сразу понял — дело труба. Дверь в его кабинет распахнута. Юлина одежда валялась на полу. Её чемодан исчез. Полка в ванной с косметикой опустела, зубная щётка и паста пропали. На полу темнела просыпанная гречка. Черепахи не было в террариуме.

Она ушла.

Он позвонил ей несколько раз — не ответила.

Как невовремя — только и мог думать он. Сейчас, когда ему совершенно некогда, когда ему ещё раз нужно всё обдумать, чтобы завтра доложить начальству.  Надо убедить следователя как можно быстрее вынести постановление на обыск.

И вот именно сейчас она опять встала в позу. Из-за чего? Он не мог понять,  из-за чего. Он больно её схватил. Да. Потерял контроль. Но ведь это только всего один раз, случайность. Не сбегать же из-за этого! Или что-то ещё, чего он не понимает?

Он собрал пылесосом гречку. Поднял одежду, аккуратно сложил её на полку.  Его мучило какое-то нехорошее предчувствие. Он ничего не понимал.

Словно во сне прошло полтора часа. Мокрый снег за это время превратился в мелкую метель, бушующую в темноте.

Он набрал Юлин номер ещё раз. И, наконец, она ответила:

— Андрей, не звони мне больше.

Он подумал, что у неё новый парень. У неё всегда были новые парни. А он, как оказалось, не смог стать подходящим вариантом.

— Ты где? — спросил он, чтобы хоть как-то обозначить ситуацию в пространстве.

Она ответила, что уезжает, только ей надо вернуть книгу, и ещё раз попросила больше не звонить.

В киселе его обиженных мыслей, как бомба, взорвалась страшная мысль.  Он в два прыжка оказался у подоконника, где она держала книги. Все учебники были на месте. Маяковского не было. В этот момент кровь внутри будто замёрзла.

— Какую книгу? Кому вернёшь? — медленно и чётко спросил он, чтобы не испугать её.

Юля помолчала.

— Не звони мне больше.

Он чувствовал — это не совпадение. Разве могла иметь для неё значение обычная книга? Ей плевать на такие вещи.

— Юля, где ты находишься? — закричал он.

Она сбросила звонок. Ромбов набрал ещё раз: абонент недоступен.

Впервые в жизни он испугался так же, как тогда, в школе, услышав выстрелы в соседнем классе. Что Зелёнкин ей наплёл? Может быть, зря Андрей испугался — виделись же они миллион раз до этого, и всё было в порядке. Но они встречались на людях. А что сейчас?

Его домашний телефон, очевидно, отключен…

Звонить в отдел? Понадобится время на оформление ордера. Просто вызвать полицию на адрес Зелёнкина? Да они поднимут его на смех с такими объяснениями… И вообще вдруг он не дома, вдруг Юля не с ним встречается?..

Он вытащил пистолет из сейфа, надел кобуру, накинул куртку и выскочил на улицу. Бет разлепила жёлтые глаза фар. Выехал из двора, преодолел около километра и… на мосту попал в тягучую пробку. Впереди была авария, почти перегородившая движение. Пробка похитила около сорока минут. У него было ощущение, что в животе всё перекручивается от напряжения. Он стал контролировать дыхание: три средних вдоха, пять коротких выдохов. Чтобы сместить фокус внимания и успокоиться.

Около восьми Андрей бросил машину у серого панельного дома.

— Пполиция, открывайте! — велел он женскому старческому голосу в домофоне.

— Вы к кому? — недоумевал голос.

— Открывайте! Мне что, соседям звонить? — со стальной угрозой проорал он.

Дверь открылась.

Он поднялся выше и надавил кнопку звонка. Услышал испуганный шёпот и шаги за дверью. Не отпуская кнопки показал в глазок удостоверение.

— Оперуполномоченный. Срочно. Открывайте!

Оказалось, что в прихожей его ждала перепуганная престарелая пара. Часть его напора и тревоги растаяла от их жалкого вида и от бедняцко-растрёпанного состояния квартиры.

— Николай Иванович Зелёнкин дома?

— Нет, его нет, — пролепетала старушка. — Что случилось?

Андрей знал, что не имеет права вторгаться в их жизнь без постановления, но рассуждать было некогда. Он быстро заглянул на кухню, в туалет, в ванную. Осмотрел зал, хранивший следы тихой и благопристойной старческой жизни — там шелестело дешёвое телевизионное шоу. Попытался открыть последнюю дверь, но она была заперта.

— Что здесь? Почему заперто?

— Это комната сына, он не любит, когда к нему заходят, — сказал старик.

— Вы можете открыть?

— Ключ у Коленьки, — пропищала мать, — а мы сами туда не ходим.

— Так…

Андрей осмотрел видавшую виды дверь и с размаху ударил правой ногой в район замка. Дверь всхлипнула, но устояла. Старики подпрыгнули от неожиданности.

— Что вы делаете?!

Андрей со всей силы ударил ещё раз. Деревянная страдалица затрещала, охнула и поддалась. В комнате никого не было. В глаза бросились пугающие ростовые куклы. У одной над свадебным платьем торчала шкатулка. У каких-то кукол вместо глаз на капроновое лицо были пришиты то ли бусины, то