Вторая, и уже более разумная — эта марионетка может дать мне некоторые ответы. Я ведь до сих пор полноценно не понимаю, что случилось в прошлом, и даже если она сама ничего не помнит, где-то в её разуме может быть ключик к важным сведениям.

И третья — судя по тому, что этот Рабочий-78 поддерживал в работоспособности не только насос, но и себя, постоянно латая механизм и подыскивая подходящие детали в округе, он разбирается в машинах, понимает принципы их работы и, возможно, могла бы помочь мне с тем же поездом.

— Уточнение: ты не можешь покинуть территорию завода или насос ПН-207?

Рабочий склонил голову на бок, словно размышляя над тем, что я спросил.

— Директивы говорят о втором. Я должен обслуживать ПН-207 вне зависимости от того, где тот будет установлен.

— Тогда решили, — ухмыльнулся я. — Я заберу и его. Сможешь его демонтировать?

Сам насос был не очень-то большим и представлял собой несколько механизмов с поршнями и шестернями, заключенными в единый корпус. Разве что труба, выходящая вверх, немного добавляла размеров, но ничего такого, что не могло бы поместиться в мой пространственный карман. Это не поезд.

— Вы собираетесь украсть собственность «Айдел Индастрис»?..

— Ага.

— Тогда я буду вынужден сообщить об этом службе безопасности завода.

— Сообщай.

Рабочий словно неловко помялся. Он открыл маленькую крышечку у себя на голове и вытянул оттуда тонкий стальной прутик. Покрутил его и объявил:

— Сделано.

— Ты общаешься со службой безопасности дистанционно?

— Да, с помощью радиоволн. Мой передатчик не в лучшем состоянии, но всё ещё исправен.

«Радиоволн» — это слово мне совершенно непонятно, но пока я решил ничего не уточнять. Всё-таки мы общаемся на языке, который я не очень хорошо знаю.

— Хорошо, сообщил, а теперь говори, как демонтировать насос.

— Это нарушение директивы.

— А если я его сломаю? — я демонстративно взмахнул Рейхором, отправив небольшую волну энергии в кучу какой-то старой техники неподалеку. Судя по количеству ржавчины на ней, марионетке она ни к чему.

Марионетка замерла, переводя свои монокуляры то на меня, то на уничтоженную машину, а затем задала неожиданный вопрос:

— Как вы это сделали? Холодное оружие не способно на подобное воздействие.

— Ты думаешь, что это сделал меч? — переспросил я, и теперь протянул к нему руку, демонстрируя бегающие по ладони электрические разряды. Рабочий уставился на них.

— Я не понимаю, как вы это делаете, — заявила машина, разглядывая мою руку. — Не вижу механизмов, что могли бы создавать электрические токи.

— Это не механизмы, это я сам.

— Вот как… — он все ещё звучал слегка озадаченным.

— Но мы тратим время. Выбирай, либо ты помогаешь мне демонтировать эту штуку добровольно, либо я её сломаю и заберу тебя с собой.

Решение рабочий принимал недолго, видимо, главная программа брала верх.

— Хорошо. Чтобы сохранить оборудование в целости и сохранности, я выполню ваше требование, — кивнул он, после чего стал давать мне указания, но самую тонкую работу выполнял сам.

Правда, в какой-то момент один из винтов, что прикручивал основание механизма к земле, оказался настолько ржавым, что не поддавался, силы марионетке не хватало, чтобы его извлечь, и пришлось помочь.

Демонтаж проходил довольно бодро, но солнце опускалось все ниже. Словно под самый конец оно ускорило свой ход, и я начал ощущать, что у нас действительно остается не так много времени.

— А ты тут один? — спросил я, не отрываясь от работы. — Работали тут другие такие же, как ты?

— Таких же, как я, тут нет. Модель 78 только вошла в эксплуатацию, можно сказать, что я был тестовым образцом. Остальные рабочие были 76-ой модели, она конструктивно уступает моей, и их память очищается раз в тридцать смен. Помимо прочего, они обладают меньшей вычислительной мощностью, и в них заложена меньшая база данных. Подозреваю, что во время нападения они не смогли понять, как нужно себя вести, что установки нужно заглушить и спрятаться. Они работали, игнорируя угрозу, в итоге и они, и их машины были уничтожены, а я продолжаю работать.

— А люди тут были?

— Да, небольшой штат управляющего персонала. Согласно нестираемой базе данных, тут должно быть сорок шесть сотрудников. Но насколько эти данные точны, я не знаю. Это предписание, но люди, в отличие от нас, достаточно фривольно относятся к директивам.

— Погоди, ты что-то там говорил о нестираемой базе?

— Да, часть информации вшита в ядро системы, иначе я бы не знал язык и не мог бы обслуживать механизмы. Это техническая документация, и, как уже сказал, её объем гораздо больше, чем у 76-ой модели.

— А ты можешь чинить что-то ещё? Помимо этого ПН-200?

— ПН-207, — поправил меня рабочий. — Да, я могу заниматься разнообразными ремонтными работами.

— А поезд починить сможешь?

— Ответ утвердительный. Если будут подходящие запчасти.

— Отлично.

Управились мы с насосом гораздо быстрее, чем я думал. На все про все ушло меньше часа, и то, закончили бы быстрее, если бы не Семьдесят Восьмой, что предпочитал некоторые вещи делать самостоятельно и делал их медленнее, чем мог бы я. Его тело было в ужасном состоянии, правую руку то и дело клинило, и ему приходилось её словно вправлять.

— Но у меня вопрос: как вы собираетесь транспортировать ПН-207? Обычно для транспортировки привлекают от пяти до восьми рабочих в зависимости от моделей и их возможностей.

— Насчет этого не волнуйся, — сказал я и положил руку на корпус механизма. Мгновение, и тот испарился, хотя я заметил, что браслет сильно нагрелся из-за того, что потребовалось поместить в карман что-то настолько большое. Если бы я попробовал таким же способом, а не бомбой, воспользоваться на поезде, то повредил бы схему артефакта.

— Как вы… это сделали? Что с ПН-207? Вы его аннигилировали?

— Нет, я поместил в пространственное хранилище. Я бы хотел его достать и продемонстрировать тебе, что с насосом всё в порядке, но лучше попозже. Этой штуке нужно немного охладиться, — я постучал по браслету на руке. — Твоя машина в ней.

— Вот как… А много ли ещё машин вы можете туда поместить?

— В зависимости от того, что именно ты хочешь туда засунуть.

— Идемте за мной, — сказал Семьдесят Восьмой и шустрее обычного поспешил куда-то. Мне оставалось лишь