– Я могу позаботиться о себе сама, – ответила она Рене.

– Да, вы можете, – кивнул он согласно. – У вас есть планы на сегодняшний день?

– Не особо, – пожала она плечами. – Поехать домой, сидеть у окна, читать книжку.

– А вечером?

– Я вчера купила свежую рыбу, – ответила она. – И собираюсь приготовить ее и съесть с салатом и бокалом белого.

– Снова в одиночестве?

– Да.

– А может быть, вы не захотите ужинать сегодня в одиночестве? – предложил Рене. – Может быть, вам понравится идея поужинать со мной? Я не ищу вашей любви, поймите меня правильно. Просто, если мы сегодня не поужинаем вместе, каждый из нас будет ужинать в одиночестве.

– Прошу прощения, – сказала Имоджен. – Я купила рыбу на одного человека.

Рене ухмыльнулся: «Я неправильно выразился, Я думал, что вам может понравиться идея, чтобы вы забыли о своей одинокой рыбе в холодильнике и сходили поужинать со мной».

– Спасибо за приглашение, но вы мой начальник, – напомнила она ему. – И это кошмарное нарушение субординации.

– «Бастараш Иммобили» – это не то чтобы глобальная корпорация, – ответил он. – Так что нам не нужны строгие правила относительно субординации и всего такого.

– И все-таки я ваш работник и не думаю, что вам стоит приглашать меня на ужин.

– Почему?

– Вы можете обнаружить во мне какие-то черты, которые вам не понравятся, – объяснила она. – Это может повлиять на ваше отношение ко мне, и мне тогда будет труднее работать на вас.

– Если только вы не серийный убийца, который использует наши моющие средства, чтобы скрыть следы собственных преступлений, вряд ли вы можете сказать или сделать что-то, что изменило бы мое отношение к вам.

– Не уверена, что для вашей репутации будет полезно, если вас увидят в обществе одной из ваших уборщиц.

– Не думаю, что моей репутации так уж повредит, если меня увидят в обществе красивой женщины, – поправил ее Рене.

Имоджен рассмеялась: «Да вы дамский угодник!»

– А почему бы мне не попытаться очаровать привлекательную женщину и убедить ее поужинать со мной? – Рене пожал плечами.

– Это очень мило с вашей стороны, – сказала Имоджен. – Но я не могу.

– Значит, я недостаточно обаятелен? Вы не находите меня привлекательным для совместного ужина? Или я менее интересен, чем дохлая рыба? – он посмотрел на нее с наигранной обидой.

– Вы очень привлекательный, – успокоила она его.

– Ну так…

– Рене, я…

– Я не пытаюсь затащить вас в свою постель, – заявил Рене. Хотя, возможно, я подумаю об этом в будущем. Почему бы и нет? Но на сегодня хватит ужина.

– Ради Бога, Рене! – она не выдержала и снова рассмеялась: – Ну нельзя же вот так откровенно!

– Конечно, можно, – возразил он. – Это вы, англичане, вечно все запрещаете.

– Я вообще-то ирландка, – напомнила она ему. – И я не из тех, кто запрещает. Просто я не готова прыгнуть в постель с тем, на кого работаю.

– Но когда-нибудь это же может произойти?

– А ну-ка! – она покачала головой. – Хватит говорить о постели!

– Ох, ладно, – вздохнул Рене. – Но приглашение на ужин все еще в силе.

– Лучше не надо, – сказала Имоджен.

– Вы успешно лишили меня шанса на то, чтобы переспать с вами, – произнес Рене. – Но поесть вместе с вами – почему вы от этого-то отказываетесь?

– Потому что я чувствую, что это только прелюдия к тому, чтобы меня соблазнить, – ответила Имоджен.

– Вовсе нет! – он покачал головой. – Если вы говорите нет – значит, нет. И если вы не хотите ужинать – тоже не проблема. Но, пожалуйста, не отказывайте мне только потому, что опасаетесь, что я потребую продолжения. Вы же не моя собственность, Имоджен.

Она смотрела в свою полупустую чашку из-под кофе и молчала.

– Имоджен?

Она слышала его голос, но не могла посмотреть на него.

Имоджен чувствовала себя под защитой всякий раз, когда такое говорила ее мать. Но теперь в голове у нее звучал голос Винса, который говорил ровно те же самые слова.

Ты принадлежишь мне.

И от этих слов ее бросало в дрожь.

– Шери[19], вы в порядке? – Рене положил свою руку на ее плечо и вернул ее к реальности.

– Да, да, извините, – она пару раз моргнула и убрала руку. – Я иногда слишком глубоко погружаюсь в себя.

– Вас что-то беспокоит?

Она покачала головой: «Нет, все в порядке».

– Вы уверены?

– Абсолютно, – она бросила взгляд на часы. – Мне пора.

– Подбросить вас до дома?

– Нет, – ответила она. – У меня с собой велосипед. Велосипед Селин, кстати, – добавила она. – Она говорит, что ей все равно, но, если честно, мне кажется немного странным, что я разъезжаю повсюду на велосипеде вашей бывшей жены.

– Ничего странного в этом нет, – сказал Рене. – Ведь это же хорошо, что он не стоит без дела, разве нет?

– Вот нравится мне, как французы относятся ко всяким таким вещам, – воскликнула Имоджен. – Она ваша бывшая, все в прошлом, а велосипед больше не имеет значения.

– А с чего бы ему его иметь? – он выглядел искренне недоумевающим. – Это же всего-навсего железяка!

– Правда. И я не могла бы выполнять свою работу без него. Но все-таки это же в некотором смысле кусочек… ну я не знаю… вашей совместной жизни.

Рене хмыкнул: «Не имеет никакого значения, чей это был велосипед. И потом мы с Селин никогда не занимались на нем любовью или что-то в этом роде. Это обычное средство передвижения, и ничего больше».

– Заниматься любовью на велосипеде, наверное, больновато, – Имоджен подмигнула ему.

– Вы бы сильно удивились, – подмигнул он ей в ответ.

Она улыбнулась. Целая вечность прошла с тех пор, как она вот шутила и запросто болтала с мужчиной. Целую вечность, вдруг поняла Имоджен, она не могла разговаривать с кем-то и не бояться сказать что-то неправильное или провокационное и тем самым вызвать гнев.

Мне нужно было раньше от него уйти, подумала она. Нужно было понять, что со мной происходит. Нужно было разобраться. Какая же я глупая.

– Ладно, теперь мне и правда пора, – сказала она Рене. – Увидимся в понедельник.

– Хорошо, – Он поднялся вслед за ней и дружески поцеловал ее в щеку. – Берегите себя.

– И вы.

Имоджен села на велосипед и поехала обратно по мосту во Францию. Добравшись до своего дома, она торопливо взбежала по лестнице, разогретая ездой. Натянув недорогой купальник, который она все-таки купила на днях, она нырнула в бассейн. Вокруг никого не было, и она легко проплыла туда-обратно раз шесть, а потом легла на спину и лежала на воде, глядя в безоблачное голубое небо.