– Я был с ним всю ночь после того, как он отвез тебя сюда. Он доставил меня в Сидней.

– Их могли похитить утром. Кто знает, как долго он был в Яссе, прежде чем догнал почтовый фургон, на котором мы ехали?

– Тейлор, он бывал у меня дома, сидел за столом вместе с моей семьей.

– Твой отец тоже был у тебя дома, ел за столом и при этом оставался величайшей угрозой для всей семьи.

Он замолкает на секунду.

– Между моим отцом и Бригадиром нет ничего общего, – говорит он наконец.

– Готова поспорить, что, если найду образец его почерка, он будет точно таким же, как на письме Ханны.

– Это лишь доказывает, что он друг Ханны.

– Нет, – качаю головой я. – Не друг. Я помню тот единственный раз, когда они встретились при мне. Она даже не могла в глаза ему взглянуть, а в нем читалось напряжение и что-то еще, как будто он знал, что она его раскусила.

– Может, между ними… Что-то есть. Ты всего один раз видела их вместе. Может, они встречаются, когда тебя нет рядом. Иногда он приезжает к нам в гости после того, как, по его словам, побывал «в глуши». Он тогда выглядит более расслабленным. Как будто кто-то помог ему успокоиться. Что если именно здесь его «глушь»?

– А когда он здесь, с вами, он разве расслаблен?

– Нет. Знаешь, кого он мне напоминает? Тебя. Все время задумчивый и какой-то потерянный. Тебе не приходило в голову, что вы постоянно встречаетесь возле дома Ханны, потому что оба скучаете по одному и тому же человеку?

Я качаю головой.

– Тогда почему она мне ничего не говорила?

– По той же причине, по которой не говорила обо всем остальном. Может, она обещала кому-то, что не расскажет. Я был с тобой в тот день, когда тебя ей вернули, Тейлор. Она выглядела, как сумасшедшая. Я видел это безумие в глазах своей матери, когда она думала, что со мной или братом что-то случилось. У вас с Ханной какая-то важная связь.

– Я недавно узнала, что она сестра моего отца. Думаю, кроме меня, у нее никого не осталось. Но я никогда не пойму, почему она мне не говорила.

– Принимая во внимание все, что ты мне о ней рассказывала, причина должна быть серьезная.

Я показываю ему вырезку из газеты про Бригадира.

– А это ты можешь объяснить?

Он пробегается по ней глазами.

– Нет, но если бы я зачитал тебе заголовки газет после смерти моего отца, ты бы сочла меня убийцей?

Снова заглядывает Сантанджело.

– Пойдем, Тейлор.

Я смотрю на него и мотаю головой, но он не уходит.

– Можно нам побыть наедине? – спрашивает Григгс, закипая от гнева.

– Зачем? Чтобы ты довел ее до сумасшествия?

– А кто помог ей влезть сюда посреди ночи, придурок? Даже не надейся, что я забыл!

Раффи отпихивает Сантанджело в сторону и заглядывает в палатку.

– Кто-то идет, – шипит она, – так что будьте добры, понизьте уровень тестостерона.

Я поднимаю взгляд на Григгса и выпутываюсь из его объятий.

– Мне пора, – говорю я, подбирая рукопись и ящичек с пола и пытаясь сгрести все, что выпало. В углу под столом вижу еще несколько фотографий и тянусь за ними, но Раффи торопит меня, а я никак не могу их достать.

Я поворачиваюсь к выходу, и Григгс ловит меня за локоть.

– Ты всегда ошибалась насчет того дня, – шепчет он. – До того момента я никогда не видел Бригадира. Он не за мной приехал, Тейлор. Он искал тебя.

На следующее утро Джесса приходит в мою спальню и забирается ко мне под одеяло.

– По новостям сказали, – шепчет она. – Пропали двое детей из Миттагонга. – Она вся дрожит, и я обнимаю ее, пока пульс у нее не успокаивается, и рассказываю историю о мальчике на краденом велосипеде, который спас жизнь подросткам на Джеллико-роуд и стал нашим героем.

Я иду к отцу Сантанджело в полицейский участок. Он работает, опустив голову, а когда поднимает взгляд, то вздрагивает, будто увидел призрака.

– Кого я вам напоминаю? – тихо спрашиваю я. Он морщится, как будто жалеет, что выдал себя одним взглядом.

– Нани Шредер, – вздыхает он.

– Почему ее называли Нани?

Он подходит ближе и опирается на стойку, наклоняясь ко мне. Мне нравится его лицо. Оно вызывает доверие.

– Она рассказывала, что брат так называл ее в раннем детстве. Не мог выговорить «Ханна», и каким-то образом получилось «Нани».

Я киваю.

– Чем еще я могу тебе помочь, Тейлор? – спрашивает он, как будто боится ответа.

Чем он может помочь? Он может рассказать мне все, что знает.

– Я догадываюсь, что вы не скажете, где Ханна, потому что она, скорее всего, заставила вас пообещать этого не делать, так что упрощу вам задачу. Я хочу связаться с Фитцем, а вы наверняка в курсе, где он.

Сантанджело-старший качает головой. Гримаса возвращается на его лицо, и теперь он расстроен еще больше.

– Прошу вас, – уговариваю я. – Мне просто хочется увидеть его. Мне нужно. Я поняла, что мой отец мертв, а Фитц знал его, и он должен быть здесь, ведь он из этого города, а я так хочу познакомиться с кем-то, кто знал моего отца. Неужели я так многого прошу?

– Не могу, Тейлор.

– Почему?! – Я чувствую, что вот-вот заплачу. – Назовите хоть одну причину!

Он медлит, и я понимаю, что слезы стоят не только у меня в глазах.

– Потому что Фитц мертв.

С моих губ срывается лишь рваный выдох. Кажется, будто мне в живот вонзили нож, хотя в последнее время я почти привыкла к этому ощущению.

– Как? – спрашиваю я, когда ко мне возвращается голос.

Он качает головой.

– Этого я тебе сказать не могу.

– Не можете, потому что не знаете?

– Давай я позвоню маме Раффи, и она придет за тобой? – предлагает он, и я понимаю, что он не даст мне ответы, которые я ищу.

– Да не хочу я, чтобы вы звонили маме Раффи. Хочу, чтобы вы связались с моей, и знаю, что вы можете сделать это через Ханну. Вот только вы не станете, не хотите или с удовольствием сделали бы это, просто не сегодня. Неподходящий день для раздачи информации.

Он касается моей руки, но я отшатываюсь. Мне стыдно за свою реакцию, но я все же предпочитаю держать дистанцию.

– Я могу заверить тебя в одном, Тейлор. Ханна вернется. Она обязательно вернется к тебе. Для них с Джудом ты дороже всего на свете.

Джуд. Джуд жив. Впервые за долгое время я испытываю облегчение. И Нани тоже жива.

– А Тейт?