Она вздохнула. Затем немного оживилась.

— Но, с другой стороны, я получила отрадное заверение изпотустороннего мира: «Мужество и терпение — и будет найден выход». И в самомделе, когда сегодня этот милый майор Портер встал и сказал таким твердыммужественным голосом, что бедняга убитый — Роберт Андерхей, тут я увидела, чтовыход найден! Удивительно, не правда ли, мосье Пуаро, что все оборачивается клучшему?

— Даже убийство! — сказал Эркюль Пуаро.

Пуаро вошел в гостиницу «Олень» в задумчивом настроении ислегка поеживаясь, так как дул резкий восточный ветер. Холл был пуст. Он открылдверь направо. В комнате пахло застоявшимся дымом, и огонь почти потух.

Пуаро на цыпочках подошел к двери в конце холла, на которойбыла надпись «Только для постоянных жильцов». Здесь огонь горел хорошо, но вбольшом кресле, уютно грея ноги у огня, сидела монументальная старая леди,которая взглянула на Пуаро так яростно, что он с извинениями ретировался.

Некоторое время он стоял в холле, глядя то на застекленнуюдверь пустой конторы, то на дверь с надписью «Кофейная». По собственному опытуПуаро хорошо знал, что кофе в деревенских гостиницах подается неохотно и толькок завтраку, и даже тогда его главной составной частью является водянистоегорячее молоко. Здесь маленькие чашечки мутной жидкости, называемой «чернымкофе», подавались не в кофейной, а в гостиной. Виндзорский суп, бифштекс по-венскии паровой пудинг, составлявшие обед, можно было получить в кофейной ровно всемь. А до тех пор в просторных помещениях «Оленя» царила полнейшая тишина.

Погрузившись в размышления, Пуаро пошел вверх по лестнице.Вместо того чтобы свернуть налево, где была его собственная комната номеродиннадцать, он свернул направо и остановился перед дверью пятого номера.Огляделся.

Тишина и пустота. Пуаро открыл дверь и вошел.

Полиция в комнате больше не появлялась. Видно было, чтоздесь недавно сделали уборку. На полу не было ковра. Очевидно, старый толстыйковер пошел в чистку. Одеяла были сложены на кровати аккуратной стопкой.

Прикрыв за собой дверь, Пуаро обошел комнату и осмотрел еемеблировку: письменный стол, старомодный, хорошего красного дерева комод,высокий гардероб из того же материала (вероятно, тот, который маскировал дверьв четвертый номер), большая металлическая двуспальная кровать, умывальник схолодной и горячей водой — дань современности и недостатку прислуги, большое,но довольно неудобное кресло, два стула, тяжелый мраморный камин с прямымиуглами и старомодной викторианской решеткой, кочерга и совок, принадлежащие ктому же набору, что и каминные щипцы.

У камина Пуаро наклонился и осмотрел его. Послюнив палец, онпровел им по правому углу камина. Палец слегка почернел. Он повторил этуоперацию другим пальцем у левого угла камина. На этот раз палец был совершенночист.

«Так», — сказал себе Пуаро.

Он осмотрел умывальник. Затем подошел к окну. Оно выходилона какую-то плоскую кровлю (крыша гаража, догадался он) и на маленькую улицу.Отсюда нетрудно забраться в номер и уйти незамеченным. Впрочем, так же легкоподняться сюда незамеченным и по лестнице. Он только что сам это проделал.

Пуаро спокойно удалился, бесшумно закрыв за собой дверь. Онпошел в свою комнату. В ней было очень холодно. Он снова спустился в холл,поколебался, но потом, подгоняемый вечерним холодом, решительно вошел в комнату«Только для постоянных жильцов», придвинул к огню второе кресло и сел.

Монументальная старая леди вблизи выглядела еще болееустрашающей. У нее были серо-стальные волосы, пышно растущие усы, и, когда оназаговорила, выяснилось, что у нее глубокий, внушающий ужас голос.

— Эта гостиная, — сказала она, — предназначена только длялиц, проживающих в отеле.

— Я проживаю в этом отеле, — ответил Эркюль Пуаро.

Старая леди минуты две размышляла, прежде чем возобновитьатаку, затем сказала тоном обвинения:

— Вы иностранец.

— Да, — ответил Эркюль Пуаро.

— По моему мнению, — сказала старая леди, — вы все должнывернуться.

— Куда вернуться? — спросил Пуаро.

— Туда, откуда и приехали, — твердо заявила старая леди; какбы подводя итог, прибавила:

— Иностранцы! — и фыркнула.

— Это было бы трудно, — мягко сказал Пуаро.

— Чепуха, — отрезала старая леди. — А за что же мы сражалисьв этой войне? За то, чтобы все могли вернуться на свои места и жить там.

Пуаро не стал спорить. Он уже знал, что у каждого человекасуществует своя версия того, «за что мы сражались в этой войне».

Воцарилась враждебная тишина.

— Я не знаю, что за времена теперь наступают, — сказаластарая леди. — Просто не знаю. Каждый год я приезжаю и останавливаюсь здесь.Мой муж умер здесь шестнадцать лет назад. Он похоронен здесь. Я каждый годприезжаю на месяц.

— Благочестивое паломничество, — сказал Пуаро вежливо.

— И каждый год дела обстоят все хуже и хуже. Никакогообслуживания. Несъедобная пища. Бифштекс по-венски, как бы не так! Бифштексыделают из огузка или из филея, а не из тощей конины…

Пуаро печально покачал головой.

— Одно хорошо: они закрыли этот аэродром, — сказала стараяледи. — Просто позор, когда молодые летчики приходили сюда с этими ужаснымидевицами. Ну и девицы! Не знаю, о чем только думают их матери. Разрешать им такшляться! Я порицаю правительство: матерей посылают работать на заводах,освобождают только тех, у кого маленькие дети. Чепуха и ерунда! За маленькимребенком каждый может присмотреть. Младенец не побежит за солдатами. А задевушками от четырнадцати до восемнадцати лет действительно надо смотреть. Имнужны матери. Только они могут знать, что у дочек на уме. Солдаты! Летчики!Только об этом девчонки и думают… Американцы! Негры! Поляки…

Возмущение старой леди было так велико, что она закашлялась.Когда кашель прошел, она продолжала, все больше распаляясь:

— Почему вокруг их лагерей колючая проволока? Чтобы солдатыне приставали к девушкам? Нет, чтобы девушки не приставали к солдатам! Онипросто помешаны на мужчинах. Посмотрите, как они одеваются. Брюки! А некоторыедуры носят шорты! Они не делали бы этого, если бы знали, как это выглядитсзади!

— Я согласен с вами, мадам…

— А что они носят на головах?! Шляпы? Нет, скрученный кусокматерии, а лица покрывают краской и пудрой. Грязное пятно вокруг рта. Красныеногти не только на руках, но и на ногах!..