– Нет, да они и не стали бы. Видите ли, подарок былвсе-таки мне, а все знали, что это мои любимые конфеты, и они оставили их мне.

– Этот человек рисковал. Ведь могли отравитьсявсе, – сказал Папаша.

– Какой абсурд! – резко воскликнула ледиСеджвик. – Полная чепуха! Никогда о такой нелепости не слышала!

Старший инспектор Дэви сделал успокаивающий жест и сноваобратился к Эльвире:

– Мне это кажется чрезвычайно интересным, мисс Блейк. Авы так и не сказали об этом вашей графине?

– Нет, что вы! Она подняла бы такой шум!

– А что вы сделали с конфетами?

– Мы их выбросили, – сказала Эльвира. – Атакие хорошие были конфеты. – В ее голосе прозвучало огорчение.

– Вы не попытались выяснить, кто их прислал?

Эльвира смутилась:

– Видите ли, это мог быть Гвидо.

– Вот как? – оживился старший инспекторДэви. – Кто такой Гвидо?

– О, Гвидо… – Эльвира запнулась и посмотрела намать.

– Не глупи, – сказала Бесс Седжвик. –Расскажи старшему инспектору Дэви о Гвидо, кем бы он там ни был. У каждойдевушки твоего возраста есть свой Гвидо. Ты с ним познакомилась в Италии?

– Да. Когда нас водили в оперу. Он там со мнойзаговорил. Он был очень мил. Очень привлекателен. Я его иногда встречала, когдамы ходили на занятия. Он мне записочки передавал.

– И я полагаю, – сказала леди Седжвик, – чтоты все время врала и строила планы с подружками, как выбраться и встретиться сним?

Эльвира с облегчением восприняла этот краткий путь кпризнанию:

– Да. Мы с Бриджет иногда выходили вместе, и Гвидоудавалось…

– Как фамилия этого Гвидо?

– Не знаю, – ответила Эльвира. – Он неговорил.

Старший инспектор Дэви улыбнулся ей:

– Вы хотите сказать, что не откроете нам его имени?Ничего. Если нам это будет действительно нужно, мы сами узнаем. Но почему выдумали, что этот молодой человек, который так очевидно увлекся вами, захотелвас убить?

– О, да потому, что он грозился это сделать. Я хочусказать, что мы с ним иногда ссорились. Он приводил с собой друзей, а я делалавид, что они мне больше нравятся, чем он, и он тогда бесился. Он мне говорил,чтобы я была поосторожнее. Что мне так просто от него не отвертеться! Что еслия не буду ему верна, то он меня убьет! Мне-то просто казалось, что онустраивает представления и разыгрывает драму. – Эльвира неожиданноулыбнулась. – Но все это было довольно забавно. Я никак не думала, что этоможет быть всерьез.

– Да-а, – протянул старший инспектор Дэви, –по тому, как вы рассказываете, не похоже, чтобы этот молодой человек моготравить конфеты и послать вам.

– Мне тоже так не кажется, на самом-то деле, –призналась Эльвира. – Но кто еще мог это сделать? Это меня беспокоило. Апотом, когда я сюда приехала, мне пришла записка… – Она запнулась.

– Какая записка?

– Ее принесли в конверте, и она была напечатана намашинке. Там было сказано: «Будьте осторожны. Вас хотят убить!»

Брови старшего инспектора Дэви взметнулись вверх.

– Вот как? Очень любопытно. Да, очень любопытно. И этовас встревожило? Испугало?

– Да. Я стала думать, кому же я мешаю. Вот почему япытаюсь узнать, на самом ли деле я богата.

– Продолжайте.

– А недавно в Лондоне тоже кое-что случилось. Я ехала вметро, и там на платформе было много народу. Мне показалось, что меня хотятстолкнуть на рельсы.

– Дитя мое! – воскликнула Бесс Седжвик. –Только без романтических бредней.

И снова Папаша остановил ее жестом.

– Да, – виновато проговорила Эльвира. –Вероятно, я выдумываю много лишнего, но после того, что произошло сегоднявечером, мне кажется, будто все это возможно. – Она вдруг обернулась кБесс и заговорила страстно: – Мама! Может быть, ты знаешь. Неужели кто-то хочетменя убить? Неужели у меня есть враг?

– Нет у тебя никакого врага, – ответила БессСеджвик нетерпеливо. – Не будь идиоткой. Никто тебя не хочет убить. Нукому это может быть нужно?

– Тогда кто в меня сегодня стрелял?

– В таком тумане, – сказала Бесс Седжвик, –тебя могли принять за кого-нибудь другого. Ведь такое возможно, не правдали? – обратилась она к Папаше.

– Да, такое вполне могло случиться, – подтвердилстарший инспектор Дэви.

Бесс Седжвик устремила на него пристальный взгляд. Ему дажепоказалось, что она одними губами произнесла слово «позже».

– Ну, – бодро заговорил он, – теперь намлучше всего обратиться к фактам. Откуда вы здесь взялись? Что вы делали на этойулице в такой туманный вечер?

– Я сегодня утром приехала на занятия художественногокласса в галерею Тейт. Потом я пообедала со своей подругой Бриджет. Она живетна Онслоу-сквер. Мы сходили в кино, а когда вышли, увидели этот туман – он былгустой и становился все гуще. Тут я подумала, что лучше мне домой не ехать.

– Вы на машине?

– Да, я прошлым летом сдала на права. Только я не оченьхорошо вожу машину и терпеть не могу ездить в туман. Поэтому мать Бриджетсказала, что я могу у них переночевать, и я позвонила кузине Милдред – это уних я живу, в Кенте…

Папаша кивнул.

– И я сказала, что останусь на ночь. Она ответила, чтоэто очень разумно.

– И что было дальше? – спросил Папаша.

– Туман вдруг стал рассеиваться. Вы знаете, как этобывает. И тогда я решила, что все-таки поеду в Кент. Я попрощалась с Бриджет ипоехала. Но туман снова усилился. И мне это не понравилось. Я заблудилась и незнала, где я. Потом, через некоторое время, я поняла, что я на углу Гайд-парка,и подумала: «Нельзя в такой туман ехать в Кент». Сначала я хотела вернуться кБриджет, но вспомнила, что уже заблудилась. И тут я сообразила, что рядом этототель, куда меня возил дядя Дерек, когда я вернулась из Италии. Я поехала котелю – здесь, как я считала, наверняка найдется номер. Я нашла место длямашины и пошла по улице к гостинице.

– Вы кого-нибудь встретили или слышали чьи-то шаги?

– Странно, что вы об этом сказали, потому что, мнекажется, я слышала позади себя шаги. Конечно, в Лондоне по улицам ходит многонароду. Только в такой туман это страшно действует на нервы. Я постояла,послушала, но больше не услыхала никаких шагов и решила, что мне почудилось. Ктому времени я уже была совсем рядом с отелем.