– В общем, альбомы я выручила, но марки он не отдаст. Тут я ничем не могу помочь, как ни хотела бы.

– Не можете, тогда зачем пришли? Я не понял, – пожал плечами лже-Земцов. Он остался холоден перед трудностями Нины и ее сестры, возникшими в силу их опасного знакомства. Будто обнаружилось сразу скрываемое ранее истинное лицо корыстолюбца. Что ему пустые разговоры?

Нина смутилась:

– Я думала, вы поймете и так отдадите альбом Виталию Александровичу. Ему ведь альбом этот очень нужен…

– А что я с этого буду иметь, как говорят в Одессе? – поинтересовался лже-Земцов.

– Вы хотите, чтобы вам заплатили?

– Не-ет. Я хочу получить марки! Столько, сколько они стоят, вы мне не заплатите. Да я и не стал бы их сейчас продавать! В будущем они станут только ценнее! Я, быть может, о своей прибавке к пенсии пекусь?..

– Если так, то… Сергеев марки не отдаст. Но их можно выкрасть, если у вас хватит решимости. Из квартиры Сергеева.

У соседа вытянулось лицо.

– Вы шутите? – усмехнулся он. – У гэбэшника квартира – под охраной наверняка. И замки на двери – о-го-го!

– Нет, – твердо возразила Нефертити. – Он живет в квартире брата. До этого жил с женой. Брат где-то отсутствует. Нет там никакой охраны, и замки – обычные. Света на днях была у него. Она боится капитана. Думает, что Вовочку тоже мог – он. – Нефертити посмотрела на меня. – Из ревности. Хоть и делает вид, будто Света для него – так.

Я поморщился:

– Какая ревность? Тут все вокруг этой коллекции чертовой крутится!

– Ну, не знаю. – Нина опустила голову.

– Хотите, чтобы мы выломали дверь в квартире гэбэшника? – спросил сосед. – И устроили обыск по всей хате?

– Не надо выламывать. Света сделает слепок с ключа, как только Сергеев снова ее к себе позовет. И обыска не требуется. Сестра говорит, что видела у него новенькие кляссеры. Простенькие такие. Принес их сразу несколько штук. На полке стоят. Марки наверняка в них.

– Он же подумает на Светку сразу! – воскликнул я в душевном порыве.

– Потому и не подумает, что это очевидно – она могла. Он ее почитает за кого угодно, только не за дурочку, чтобы ей так откровенно подставляться.

– Может на тебя еще подумать! – продолжал проявлять благородство я.

– Пусть. Ничего не докажет. У него на квартире бывает пара таких типов… На любого из них куда скорее можно подумать, чем на нас со Светой.

Я догадался, кого она имеет в виду.

– Все равно вы рискуете! – настаивал на своем.

– Ладно, – вмешался лже-племянник дяди Яши. – Девушки хотят рисковать, пусть рискуют. Я согласен, – он вдруг повеселел и тряхнул слегка отросшими кудрями. – А что? Рискнем! Грабанем гэбэшника! Вернем марки – альбом ваш! Кто со мной? – он посмотрел на Гладырева.

– Найдется кто, – сказал я, расправляя плечи.

– Да. Я пойду, – без охоты откликнулся Гладырев. – Это мое дело. И потом, у меня есть хоть и относительное, но все же прикрытие – наш первый отдел. Накроет гэбэшник, попробуем договориться миром.

– О’кей, – воскликнул лже-Земцов. На то, что и я включил героя, он никак не отреагировал. Я ему в помощниках, похоже, не был нужен. – А ваша сестра? – обратился он к Нефертити. – Может, она действительно возьмет на себя труд отследить, когда гэбэшника не будет дома? Или даже специально отвлечет его?

– Андрей! – возмутился я. – Незачем так подставлять Свету! А я пойду с вами, – повторил настойчиво.

– Да нам массовка-то там не нужна, – удостоил, наконец, сосед меня ответом.

– Не надо, Тима, тебе ходить, – покачала головой и моя бывшая наставница.

Возвратившись домой, я погрузился в черную меланхолию. Вот они, женщины! Нефертити крутила с Солидолом, но не прочь была развеяться со мной. И Светуля, оказывается, тоже хороша! У нее целый капитан КГБ имелся, а сама с Вовочкой шалила!.. При воспоминании о Вовочке стало совсем кисло на душе… Для чего я вызвался помогать лже-Земцову? Не понимал теперь. Пусть сосед-самозванец вытаскивает марки из квартиры кагэбэшника, отдает Гладыреву альбом и проваливает в свою Ригу!.. «Тьфу! В какую Ригу? – одернул себя. – Это настоящий Земцов – из Риги. А этот вообще не пойми откуда взялся!

Кстати, а на самом деле, откуда?.. Кем он представлялся в Обществе филателистов? Он же бывал там. Прознал как-то про марки дяди Яши, охмурил Земцова… Не посетить ли самому Общество филателистов? – стал заводиться я. – Не всколыхнуть ли общественность? Быть может, коллекционеры смогут остановить пройдоху в войне на своем поле, так сказать? Заодно узнаю, что они слышали про данного типа?..» Тотчас и собрался. Чего время терять?

Общество располагалось в клубе на Свердловке – в бывшем здании дворянского собрания. В комнате, похожей на школьную ленинскую, – стенды, плакаты, бюст Владимира Ильича в углу, трое уткнулись в большой альбом с марками и что-то живо обсуждали. Двое пожилых мужчин, один – молодой, очкарик. Очкарик больше всех горячился, букварь ходячий. В стороне на стульях сидели еще двое мужиков среднего возраста. Один что-то говорил, другой слушал, кивал, сам же мял в руках сигарету. Искал повод, чтобы пойти покурить. Я обратился к нему с вопросом:

– Извините, а председатель у себя, не скажете? – кивнул на дверь, имеющую соответствующую табличку. Все солидно.

– Заместитель, – уточнил мужик с сигаретой. – У себя… Пойду перекурю, – сказал своему собеседнику и поднялся. «Ну да, заместитель, – подумал я. – Председателем ведь был старший Бутенко». И потянул ручку двери:

– Можно?

Зам председателя был не один. Я извинился, хотел удалиться, переждать, но мужик в светлом пиджаке и галстуке, сидящий за столом, махнул рукой:

– Заходи, заходи.

Его посетитель и, видно, товарищ поднялся, протянул ладонь:

– Ладно, Иваныч, бывай, – сказал. – Про выставку в Ярославле в ноябре не забудь!

– Хорошо, хорошо… – ответил Иваныч и спросил меня: – Ты из Чкаловска? Баранов?

– Нет, – вынужден был огорчить его. – Я – местный, горьковский. У меня к вам разговор серьезный.

– А-а! Я подумал, из Чкаловска. Энтузиаст один хотел приехать, созванивался, да что-то не едет. Я – Максим Иваныч. Тебя как величать?

– Тимофей. Сергеев.

– Разговор серьезный, значит? Ну, слушаю.

– Вы, наверное, знали Якова Аароновича… – я назвал фамилию дяди Яши. – Да? Я – сосед его по квартире. Тут такое дело… Дядя Яша завещал мне коллекцию. Но только на словах…

Лицо зама Бутенко приобрело подчеркнуто-заинтересованное выражение.

– Да я на нее не претендую! – нахмурился я. – По мне, так пусть лучше в Обществе хранится. У вас же есть свой музей небольшой, дядя Яша говорил? Да? Сейчас же коллекцию хочет прибрать к рукам один тип… Я даже не знаю, как его зовут. Он эту коллекцию ищет…