– Миллион двести, – сказала она сухо.

– Отлично, так и запишем. Еще одни очки, со светлымистеклами. Оправа… сейчас посмотрим… так, фирмы «Карл Лагерфельд». Эти,наверное, еще дороже?

– Полтора, – коротко бросила Лера, с ужасом думаяо том, что если они будут оценивать стоимость каждого предмета в ее сумочке, топроцедура займет уйму времени. Это ее никак не устраивало, потому что дядяСлава сказал, когда она с ним разговаривала по телефону после неудачной попыткисдать зачет, чтобы она вечером позвонила Игорю. «Позвонила» в этом случаеозначало, что ей скорее всего разрешат прийти. Игорь ждет ее, она ему нужна, аей приходится сидеть в этом вонючем отделении и вспоминать, что сколько стоит.Чего ради? Кроме того, ее слегка грызло чувство некоей неловкости перед этимискромно одетыми милиционерами каждый раз, когда приходилось называть отнюдь немаленькую цену того или иного предмета.

– Набор косметики фирмы… фирмы «Макс Фактор». Сколькоон стоит?

– Я не помню, – быстро ответила Лера. –Недорого. И потом, я его давно покупала.

Ей хотелось, чтобы все поскорее закончилось, и она ужеготова была утверждать, что все ее имущество не стоит и трех рублей.

– Ладно, – снова покладисто откликнулсяСаша, – уточним. Кошелек из кожзаменителя красного цвета…

Она открыла уже рот, чтобы поправить его, потому что кошелекбыл не из кожзаменителя, а из самой что ни есть натуральной кожи, причем оченьдорогой, но остановилась. Незачем затягивать процедуру. Что толку устанавливатьправильную цену? Вещи ей вернут, а какой там будет «объем вменения» – ейнаплевать.

– Деньги в размере… раз, два, три… – он началметодично пересчитывать купюры, – в размере шестисот восьмидесяти семитысяч пятисот рублей. Ничего себе живут современные студенты! Так, это купюры.Сейчас посчитаем монетки.

Саша щелкнул замком на том отделении кошелька, где хранилисьмонеты, и на стол вместе с металлическими деньгами выпало кольцо.

– Ого! Кольцо в кошельке носите? Почему не наруке? – спросил он.

– Я в анатомичке занималась, там нужно перчаткинадевать, а кольцо мешает, – объяснила Лера. – Оно дешевое, этостекляшка.

– В кошельке почти миллион, а на руке стекляшка, –недоверчиво покачал головой Владимир, хранивший до этого полное молчание. –Дай-ка взглянуть, Саня.

Он взял кольцо и поднес его поближе к свету.

– В первый раз вижу, чтобы на стекляшке делали огранку«эмеральд». И играет отлично. Нет, Валерия Геннадьевна, не стекляшка это, абриллиант. А лгать нехорошо. Зачем же вы так?

– Мне надоело все это, – с вызовом заявилаЛера, – вот и соврала, чтобы побыстрее закончить. Подумаешь! Можетенаписать в своем дурацком протоколе, что украденное имущество оценивается в сторублей, и отпустите меня. Я ни на что не претендую.

– Мне это нравится, – внезапно подал голос третийсотрудник, который пока в разговоре не участвовал, – мадам ни на что непретендует. А на что вы, уважаемая, вообще можете в этой ситуации претендовать?Не надо делать нам одолжения, мы, между прочим, поймали вора, который вас обокрал,а могли бы и не поймать. Вам хочется побыстрее отсюда уйти, у вас дела, выторопитесь, а представьте себе на минутку, что вор ушел с вашей сумочкой и вампришлось бы просиживать часами и сутками под дверьми разных кабинетов,восстанавливая свои украденные документы. Вы знаете, какие очереди в паспортныйстол? А со сберкнижками вы вообще намучаетесь не один месяц, банк – это немилиция.

– Тише, Витя, – успокаивающе сказалВладимир, – тормози, не наезжай на девушку. Прояви снисходительность, онадействительно перенервничала. А вам, Валерия Геннадьевна, я вот что скажу. Мы,конечно, можем написать в протоколе все, что угодно, в том числе и то, чтопохищенное у вас имущество не стоит ломаного гроша, а в кошельке было двекопейки. И поскольку то, что у вас взяли, никакой цены не имеет, вора можноотпустить за малозначительностью содеянного. Ну вот как будто бы он коробокспичек спер. И завтра этот милый человек снова выйдет на промысел. Вы, ясмотрю, не очень-то испугались потери, видно, деньги в сумочке у вас непоследние и без куска хлеба вы не останетесь. А что, если следующей жертвойокажется пенсионерка, у которой после кражи не останется ни рубля? Вам ее нежалко? Вы, конечно, можете мне возразить, что этот вор – не единственный вовсей Москве, их по городу десятки тысяч бегает, и будете правы. Пенсионерку ибез него есть кому обокрасть. Но если мы все будем так относиться кпреступникам, то на улицу выйти будет невозможно. В самом деле, какой смыслвообще ловить преступников, если всех все равно не переловишь, верно? Пустьсебе грабят, насилуют, убивают. Вас не смущает такая логика?

Логика Леру не смущала, ее эгоизм не был способен наобобщения, но ей все равно стало неловко, как будто ее уличили в чем-топостыдном. Владимир говорил объективно правильные вещи, и не соглашаться с нимибыло неприлично. Не объяснять же им, что их «объективно правильные правила»годятся для них самих, обычных и ничем не примечательных людей, но никак неподходят и не могут иметь никакого отношения к ней, Лере Немчиновой, особеннойи ни на кого не похожей.

– Извините, – пробормотала она, – ядействительно очень устала. Вы правы, кольцо дорогое, это золото с бриллиантом.

– Сколько оно стоит?

– Я… не знаю.

– Как это вы не знаете?

– Это подарок.

– Тогда придется спросить того, кто вам его подарил.Поймите же, стоимость должна быть установлена точно. Может быть, человек,сделавший вам подарок, сохранил чек или сертификат на кольцо. В крайнем случаеон может сказать нам, где его приобрел, и мы сделаем запрос в этот ювелирныймагазин и получим официальную справку о его стоимости.

Лера молчала, сцепив пальцы рук на коленях и глядя в пол.Сказать, что кольцо осталось от матери? Можно, но как быть с надписью? Конечно,кольцо мог подарить маме отец, отсюда и надпись, но тогда эти милиционерыпойдут к деду и спросят его, не сохранился ли ценник, а дед им скажет, чтоникакого кольца с бриллиантом у мамы не было. Нет, это не годится.

– Этого человека нельзя спросить, – наконецпроизнесла она.

– Почему?

– Он умер.

– Когда?

– Недавно. Пару недель назад. Его убили.

– Он был вашим женихом?

– Ну… да. А что? – с вызовом спросила она,поднимая глаза.

– Ничего, – Саша пожал плечами. – Будьтедобры назвать его имя и адрес.

– Зачем?

– Мы поговорим с его родственниками, попросим ихпоискать в его вещах чек на кольцо…

– Его имя Барсуков Александр.

– Так, Барсуков… – повторил Саша,записывая. – Где проживал?

Лера запнулась. Адреса она не знала. Барсуков всегдаприходил к ней домой, тогда как она у него не бывала ни разу, хотя он иприглашал. Но ей не хотелось идти, ей не нужны были ни родители поклонника, ни,в сущности, он сам. Ей нужен был слуга, преданный и готовый на все, а к слугамв гости не ходят.