– А ты с кем разговаривала? – шепотом спросил он.

– Почему шепотом? – парировала она. – Говоринормально.

Он откашлялся, и Настя со смехом сообразила, что у негопросто настолько дух захватило от подслушанного, что голос сел.

– Ты преступников ловишь, да? – сказал оннормальным голосом.

– Уже нет. Раньше ловила. Тебе говорили, чтоподслушивать нехорошо?

– Я случайно. Зашел, чтобы достать подарок для тебя,сумка здесь стоит. Настя, а ты про что сейчас разговаривала? Про какогодедушку? Он преступник?

– Он не преступник, а просто дедушка. Любопытство,конечно, не порок…

– Но большое свинство, – уныло закончил племянникдетскую поговорку. – Я уже не маленький, а мне ничего рассказывать нехотят.

– Послушай, ты не должен обижаться, – оченьсерьезно сказала ему Настя. – Если бы я говорила сейчас о преступниках, тоя бы и взрослому человеку ничего не сказала. Ну ты сам посуди, как можно ловитьвора, например, или грабителя, если рассказывать об этом всем подряд. Согласен?

Юра кивнул. Унылое выражение моментально покинуло егофизиономию, ведь его только что поставили в один ряд со взрослыми!

– А теперь давай твой подарок.

Парень полез в большую дорожную сумку, стоявшую в углуспальни между шкафом и балконной дверью, и вытащил небольшую коробочку.

– Это тебе.

Настя открыла коробку и вытащила из мягкой папиросной бумагиизящный колокольчик из нежно-сиреневого стекла. Она встряхнула игрушку, и покомнате разлился негромкий уютный звон.

– Какая прелесть! Спасибо, милый.

– Это мой друг сделал, я его попросил, специально длятебя, – с гордостью сообщил Юра. – Он в областном центре настеклодува учится.

– Спасибо, – тепло повторила Настя.

Чистяков явился минут через сорок, запыхавшийся ивзъерошенный.

– На дорогах такая гололедица, что я не рискнул ехатьна машине, – сообщил он, раздеваясь. – Пока от метро бежал, раз пятьпоскользнулся, чуть не грохнулся.

– По-моему, все-таки грохнулся, – заметила Настя,подозрительно поглядывая на его пальто.

– Ну, один раз не в счет.

– Почему ты задержался? Случилось что-нибудь? –спросила она.

– Да аспирант очередной пристал с ножом к горлу, чтобыя посмотрел статью, которую ему завтра в сборник сдавать. Я уж и так крутился,и эдак, не могу, мол, в гости иду, опаздывать нельзя, но не гнать же его в шею,коль явился в дом. В конце концов, я же опаздывал не на самолет, а всего лишь вгости. Итак, где племянники? С кем я должен знакомиться?

На родню, особенно на младшее поколение, профессор Чистяковпроизвел сильнейшее впечатление. Таких ученых они еще не видели. Образпрофессора для них был пока что прочно связан с книжно-киношным образомсерьезного немолодого человека в очках, с благородной сединой и желательно сбородой, неторопливого в движениях и несущего себя со значительностью идостоинством. Отчасти этот образ укрепила в них и Надежда РостиславовнаКаменская, всегда, даже в самой семейно-домашней обстановке выглядевшая строго– элегантно. Чистяков же, несмотря на наличие очков и обильную седину, выгляделв их глазах мальчишкой, нескладным и лохматым. Он охотно смеялся даже над незамысловатымишутками, рассказывал смешные истории про иностранных ученых, сыпалкомплиментами в адрес яркой брюнетки Ларисы, заставляя ее краснеть, ловкоухаживал за соседками по столу – тещей и ее сестрой и вообще оказался душойобщества. Настя была благодарна ему за этот взрыв компанейства, на нееперестали обращать внимание, и она могла помолчать или тихонько поговорить сотчимом.

– Зачем Коротков звонил? Разве вы опять вместеработаете? – спросил вполголоса Леонид Петрович.

– Случайно. Иван поручил покопаться в одном убийстве,которое, как ему кажется, имеет прямое отношение к моей аналитической работе.Вот и копаемся.

– Ты имеешь в виду ситуацию в наших вузах?

– Ну да. Я просто тебе не говорила, чтобы мозги незасорять. Убийство слушателя.

– Скучаешь по оперативной работе?

– И да, и нет. Я аналитику люблю, ты же знаешь. Но поребятам, конечно, скучаю, и по Колобку тоже. Если бы можно было работать с нимивместе, но заниматься чистой аналитикой, о большем и мечтать не надо. Но так неполучается.

– Что ж, бесплатных гамбургеров не бывает, –философски заметил отчим.

– А при чем тут гамбургеры? – не поняла Настя.

– Так на английский переводится наше выражение «за всенадо платить». Ты что, ребенок, совсем язык забыла?

Настя рассмеялась.

– Что ты, папуля, язык в порядке, я просто мозги неуспела переключить. Вроде говорили о моей работе, и вдруг – гамбургеры.

* * *

Когда Лера, выйдя из отделения милиции, позвонила Игорю,трубку снова снял дядя Слава.

– Приезжай, Лерочка, – сказал он, – ты нам оченьнужна.

Голос у него был каким-то чужим и озабоченным, и Лера не нашутку перепугалась. Что могло случиться? Почему Игорь сам не отвечает назвонки? Может, он заболел или несчастье какое-нибудь случилось? Во всякомслучае, Игорь дома, а не в больнице, это очевидно, иначе дядя Слава не сказалбы «ты НАМ нужна».

Она даже хотела, вопреки своим принципам и опасениям,поймать такси, чтобы приехать поскорее, но из-за гололедицы машины плелисьеле-еле и пробки в этот вечер возникали в самых неожиданных местах, даже там,где их отродясь не бывало. «На метро быстрее получится», – подумала она,быстрым шагом подходя все к той же «Фрунзенской».

Дверь ей открыл вездесущий дядя Слава.

– А где Игорь? – прямо с порога выпалилаЛера. – С ним все в порядке?

– С ним не все в порядке, – строго ответилЗотов, – и ты не можешь этого не знать. Меня возмущает твоя позиция. Нуладно, Игорь – дурак недобитый, с него какой спрос, но ты-то, ты-то! Ты жеразумный человек, почему ты мне ничего не сказала? Ты втравила в это делопостороннего мальчика, в результате он погиб, а проблема как была – так иосталась нерешенной. Уже в этот момент ты должна была сообразить, что твоихсиленок не хватает, и обратиться ко мне. Ты поступила как закоренелая эгоистка,и тебе должно быть стыдно.

– Я не эгоистка! – возмутилась Лера, которую запоследние десять лет никто не смел и даже не пробовал отчитывать. –Эгоисты думают только о себе и не помогают другим, а я хотела помочь Игорю. Явсе сделала для того, чтобы ему помочь. Даже Барсукова к себе приблизила, хотяон мне был противен, как я не знаю что. Почему вы называете меня эгоисткой?

От гнева губы ее побелели, глаза сверкали, еще мгновение – иона, казалось, бросится на Зотова с кулаками.