средствам, выдали красные медицинские коды, когда они пытались добраться до столицы провинции Чжэнчжоу, чтобы устроить акцию протеста и добиться возмещения ущерба. Муниципальные власти отправили как минимум десятки этих потенциальных протестующих в карантин или заставили их покинуть Чжэнчжоу, ссылаясь на их красные коды - этот инцидент вызвал национальный резонанс в связи с очевидным злоупотреблением правительством системой медицинских кодов.

Партия также преследует пользователей иностранных социальных сетей, включая Twitter и Facebook несмотря на то, что Китай блокирует эти платформы и подавляющее большинство людей в стране не имеют к ним доступа. Китайские пользователи, разместившие предположительно подрывной контент - например, критику Си и партии - были задержаны полицией, иногда на несколько дней или даже недель. Дознаватели часто также требуют от этих пользователей удалить сообщения, подписать обещания не совершать повторных преступлений или закрыть свои аккаунты. Ужесточение правоприменения совпало с заметным ростом антикоммунистических высказываний в Twitter, усиленных базирующимися в США оперативниками, такими как беглый китайский бизнесмен Го Вэньгуй, которые использовали социальные сети для распространения дезинформации о Китае. По словам Якиу Ванга, исследователя Китая из правозащитной группы Human Rights Watch, подавление Пекином высказываний в Твиттере является частью его "длинной руки" по контролю над глобальными нарративами о Китае. "Пропаганда работает только тогда, когда она сочетается с цензурой противоположных мнений".

Наказания становились все более суровыми по мере того, как продолжались репрессии. В период с 2017 по начало 2021 года китайские власти приговорили к тюремному заключению более пятидесяти человек за якобы использование Twitter и других зарубежных социальных сетей для критики партии и ее лидеров, согласно судебным и правительственным документам, которые я изучил для отчета Wall Street Journal, документирующего растущее использование Китаем приговоров к лишению свободы для наказания инакомыслия в Интернете. "В прошлом они только угрожали и делали заявления", - сказал Хуан Жэньбао, интернет-активист, который провел шестнадцать месяцев в заключении после задержания в 2019 году за критику партии в Twitter. "В этот раз они действовали по-настоящему, я этого не ожидал".

У многих из тех, кого посадили в тюрьму, были скромные подписчики, исчисляемые сотнями или небольшими тысячами. У Сунь Цзядуна, жителя Чжэнчжоу, было всего двадцать семь подписчиков в Твиттере, когда полиция задержала его в конце 2019 года за распространение ложных сведений о партии, Гонконге, Тайване и Синьцзяне. В одном из постов Сунь сказал: "Слава Гонконгу, позор коммунистическим бандитам". По словам прокуроров, его твиты получили 168 лайков, ретвиты от 10 пользователей и комментарии от 95 пользователей - достаточно, чтобы суд приговорил Суня к тринадцати месяцам тюрьмы.

Даже свидетельствовать об авторитарных методах партии становится все более опасным. Анонимный активист, который ведет онлайновую базу данных о действиях китайских правоохранительных органов по борьбе с оскорблениями речи, говорит, что, по его мнению, власти пытаются установить его личность с помощью технических средств. Правительство также удалило информацию из государственного хранилища судебных документов, которое было ключевым источником для исследований активиста. В хранилище, известном как China Judgements Online, раньше хранились тысячи судебных документов, связанных с правонарушениями, связанными с высказываниями в социальных сетях, но летом 2021 года, после того как работа активиста привлекла внимание благодаря сообщениям Wall Street Journal и New York Times, большинство таких документов исчезло. "Я лично чувствую, что это было направлено на мою работу по сбору данных", - сказал активист, который ведет твиттер под ником @SpeechFreedomCN. Несмотря на риски, "я определенно буду продолжать заниматься этой работой", - сказал он мне. «Потому что пути назад нет».

 

Охлаждающий эффект

Лу Ююй и его подруга думали, что делают покупки через Интернет в солнечный летний день 2016 года, когда полиция устроила на них засаду. Было чуть за полдень в юго-западном городе Дали, когда пара подъехала к местной курьерской станции на своем электроскутере, а рисовая лапша, которую они съели на обед, все еще бурлила в их желудках. Лу ждал на улице, пока его девушка, Ли Тиньюй, заходила внутрь. Его окружила толпа мужчин, которые затащили его в черный седан и накинули на голову темный саван. Мгновением позже он услышал, как Ли выкрикивает его имя, когда группа женщин заталкивает ее в другую машину.

"До этого я бесчисленное количество раз представлял себе, как наступит этот день и как мне следует реагировать", - написал Лу позже о своем аресте. "Но все произошло слишком быстро, у меня не было времени на реакцию, не было времени на страх". Люди, представившиеся сотрудниками полиции Дали, отвезли Лу в его квартиру, чтобы провести обыск. Когда машина приблизилась к месту назначения, увидел Ли с саваном на голове. Это был последний раз, когда он ее видел, вспоминает Лу. «Возможно, в последний раз в этой жизни».

Лу и Ли были парой блогеров-затворников, которые годами документировали протесты, забастовки и другие формы гражданских беспорядков. Их результаты, опубликованные в социальных сетях, стали бесценным источником информации для активистов, ученых и журналистов, пытающихся понять социальные течения, пронизывающие вторую по величине экономику мира, где данные о гражданских беспорядках редки и даже считаются государственной тайной. Однако для Коммунистической партии работа этой пары попахивала подрывной деятельностью.

Полиция обвинила Лу и Ли в "разжигании ссор и провоцировании неприятностей", что является широким определением правонарушения, обычно используемого для нарушения общественного порядка, такого как драка и порча имущества. Прошло несколько дней, прежде чем друзья признали их молчание в социальных сетях признаком неприятностей, и адвокаты по защите прав отследили пару до центра содержания под стражей в Дали. Следователи допрашивали Лу в течение нескольких недель, иногда размахивая копиями его записей в блоге и твитов. "Почему вы собираете и публикуете эту информацию?" - спросил один из чиновников, на что Лу ответил, что он документирует историю. "Если вы документируете историю, вы можете документировать ее на своем собственном компьютере. Зачем это публиковать?" - потребовал чиновник. "История должна быть видна людям", - ответил Лу. «Если вы не позволяете людям увидеть это, как вы можете называть это историей?»

На протяжении десятилетий партия допускала ограниченную роль активистов, адвокатов по правам человека и некоммерческих организаций, которые вносили идеи в политику, предоставляли социальные услуги и заставляли местных чиновников быть начеку. Число "общественных организаций" в Китае, как партия называет НПО, примерно удвоилось с более чем двухсот тысяч в 1989 году до почти пятисот тысяч к 2012 году. Предоставление гражданскому обществу некоторого пространства для деятельности, так считалось, поможет властям обнаружить проблемы в обществе до их разрастания.

Си отказался от такого подхода, настаивая на том, чтобы партия контролировала все