Они миновали Алену, угодливо вскочившую при их появлении, прошли за высокие, отделанные под дуб, двери… Здесь когда-то Расул впервые расстегнул пуговицы на ее вязаном жакете – тогда ей можно было носить вязаное, потому что фигура еще не расплылась… да и теперь бы не расплылась, если бы не проклятая выпивка! А ведь ей всего двадцать пять…

– Так что ты хочешь сказать, Валентина? Может быть, тебе нужны деньги?

– Нет, Расул, спасибо. Деньги мне не нужны. Дело в том… Мне очень серьезно надо поговорить с тобой, понимаешь?

– Ну так говори! – воскликнул он уже с нетерпеньем.

В его глазах опять, как при входе в офис, мелькнула догадка, о чем пойдет разговор. Верная догадка. Но уже по этой метнувшейся в глазах и быстро притушенной искре понимания Валька поняла, что для нее будет не пан, а пропал. Однако она не хотела этому верить. Она не хотела верить!

– Ты знаешь, что я скажу. Мне ничего в жизни не надо, кроме сына. И кроме тебя, если ты захочешь… Я не всегда правильно себя вела, но это как раз из-за Садика. Потому что я тосковала. Прошу тебя… – Валька чувствовала, что не может выразить и сотой доли того, что у нее в сердце, – ведь она не умела складно говорить. Даже эти только что сказанные слова стоили ей большого напряжения. Чувствуя, что сейчас все уже может кончиться, то есть кончиться плохо, она согнула колени и бухнулась на ковер к ногам своего повелителя. Может быть, получилось не очень изящно: алкоголь успел нарушить ее внутреннюю пластичность. Но пусть только Расул вернет ей Садика, остальное неважно. За сына она готова заплатить дорогой выкуп – любовь самого Расула.

– Встань.

– Не встану. Я чувствую, что сейчас ты мне скажешь «нет». Подумай, любимый, разве плохо ребенку жить с родной матерью? Ведь об этом все… всегда говорят… и в кни… в книгах пишут!

– Ах, в книгах…

Валька уже ревела в три ручья, а он поднимал ее с пола, вытирал ей лицо своим плоеным батистовым платком, пахнущим жасмином. Но ей не нужно было его забот, вообще ничего не нужно, если он не вернет Садика. Надо ему сказать, что она решилась… Надо сказать… Но слезы сбивали валькино дыхание, лишали возможности открыть рот, а Расул между тем подтащил ее к креслу и опрокинул в окружившую со всех сторон мягкость: спинки, сиденье, подлокотники…

– Не трудись продолжать, Валентина. Я и так знаю все, что ты скажешь. И я рад сделать для тебя все на свете, кроме одного – того, о чем просишь. Потому что пойми: ребенок – единственное, чем я не могу пожертвовать! Даже если бы хотел – просто нет у меня такого права!..

– Но почему пожертвовать, Расул! Ведь это же мой ребенок! Вот ты, ты ведь вырос со своей матерью?

– Не сравнивай, – он сурово свел густые черные брови. – Моя мать была мусульманка и непьющая, а кроме того, мы с тобой не женаты. Ты мне не жена, а вот сын – мой сын. Дети от любой женщины принадлежат мужчине, таков наш закон. А про ваш закон я знать не хочу и соблюдать его не обязан!

– Но Расул!.. – из последних сил прорыдала Валька. – Тебе не жалко меня?!

– Жалко тебя. Но больше его жаль, Садата. Думаешь, ему хорошо без матери?

Валька уже ничего не могла сказать, только отчаянно мотала головой. А Расул продолжал сурово, что лучше быть сиротой, чем расти не по закону, а сейчас Садат растет по закону. И он не сирота, поскольку у него есть отец. Мальчику отец важнее всего. Вот если б родилась девочка, тогда бы другое дело…

При этих словах Валька кое-как выбралась из кресла и, пошатываясь, побрела к выходу. Ее рука скользнула в карман, проверить, не потерялась ли финка. Пальцы нащупали холодок металла.

– Ты видишь, что я все для тебя делаю! – вслед ей кричал Расул. – Ремонт, шубу, на жизнь – пожалуйста! Зарплату плачу, а за что? И разве я тебя когда-нибудь бил, когда ты валялась пьяная… как свинья!

Странно, что, выходя из массивных дверей его кабинета, Валька четко все соображала. Не надо сейчас думать о Садике – это дело уже проиграно, а вместе с ним и вся Валькина судьба. Умница бабка, сразу поняла, что ничего не выйдет! Теперь Валька должна взять себя в руки, чтобы не провалить вторую часть того, что задумала. Надо сделать вид, что все хорошо, она нормально поговорила с Расулом. Это спасет ее от унижения перед людьми, которых она здесь встретит. Выйдя в приемную, Валька свысока, небрежно кивнула белобрысой, словно впрямь будущая жена босса. А сама поднялась на второй этаж и сразу встретила знакомых девчонок.

– Валя, привет! Давно ты не заходила…

– Да все никак не получалось. У вас нет лишнего мобильного, я свой дома забыла?

– Найдется, конечно. Хочешь, возьми мой? – Наташа из отдела документации запросто согласилась одолжить, а то и насовсем отдать Вальке свой телефон. Может, по дружбе, а может, потому, что это женщина генерального директора. Сейчас хотелось думать, что по дружбе, – хоть унести с собой последнее нормальное воспоминание о свободной жизни, прежде чем тебя посадят в тюрьму.

– Спасибо, Наташ, скажешь потом Расулу, чтобы выписал тебе денег на новый мобильный. И какой получше бери. Самый лучший! А теперь, девочки, найдите мне телефонный справочник…

– Скажи что надо, я в интернете посмотрю, – предложила Наташина подруга.

– Консультация при родильном доме номер одиннадцать… отделение УЗИ.

– У тебя что-то неладно, Валюш? – спросили девчонки. – Может быть, лучше сразу в платную клинику?

– Может быть… Но сейчас мне нужен этот номер!

– Принеси, Рит, – попросила Наташа.

Несколько минут, пока Рита искала номер, дались Вальке труднее всего. Это была ее фирма, ее прежнее место работы, где многие ее знали. И она сидела тут в последний раз перед тем, как совершит убийство. Может быть, врач не настолько виноват? Может быть, пырнуть финкой надо не его, а Расула, который говорит так уверенно «ребенком не могу пожертвовать даже тебе»? А ведь пожертвовала-то как раз она! И Расул не спрашивал ее согласия, просто взял в роддоме нарядный сверток и увез с собой на такси, а ее отправил домой на своей машине, с шофером Аликом. Тогда она не понимала, что происходит, и покорно села в машину. Ей казалось, через полдня Расул, вдоволь налюбовавшись младенцем, сам привезет его Вальке.

Выходит, именно Расул виноват? Но если убить его, Садик по-настоящему останется сиротой. Отец на кладбище, мать в тюрьме. Жена Расула наверняка не любит Садика, не только потому, что это не ее сын, но еще и за то, что он от русской матери. Вообще, кто будет заботиться о ребенке там, в далеком ауле, когда Расул перестанет приезжать и привозить деньги? Может быть, Садика не бросят, но и обращаться с ним будут, как с бедным родственником…

Поэтому, окончательно утвердилась в своем решении Валька, убить надо все-таки врача. Кто-то ведь должен заплатить за ее исковерканную жизнь!

Девочки принесли телефонный номер, она поблагодарила, но набирать при них не стала. Вышла из офиса и там набрала, зажав одно ухо от уличного шума. Врача звали Игорь Сергеевич, она хорошо запомнила это имя-отчество еще шесть лет назад. Тогда этот ублюдок, сам того не зная, на время стал главным человеком ее жизни: хранитель будущего, судья, определяющий, жизнь суждена или смерть. Он выбрал для нее смерть, и вот теперь эта смерть к нему же вернется.