– Ага. Он и нашу, и вашу власть так уважает… Детка,тьфу ты, извини… короче, у меня к тебе боль­шая личная просьба: веди себясмирно. С ним, я хо­чу сказать. Без этих твоих штучек, и вообще… У него к бабамспецифическое отношение. Он лет пять назад жениться собрался, а еговозлюбленная по какому-то поводу ему замечание сделала, то ли сказал что-то нето, то ли взглянул не так. Дело было в рес­торане, он поднялся, расплатился иушел, не говоря ни слова. Свадьба накрылась, потому что он с деви­цей больше невстречался.

– Так, может, она не хотела?

– Она хотела, но он ей очень вежливо объяс­нил, что небудь в нее влюблен, выбросил бы ее в окно, а так просто ушел, но ведь нервы-тоне железные.

– Как интересно ты рассказываешь, – хихик­нула я.

– А ты на ус мотай. У него своя точка зрения: курица нептица, а баба… дальше сама знаешь.

– Еще бы.

– Вот-вот. Я о твоем пожелании заговорить бо­ялся, не сним, само собой, с его приятелем. И был уверен, что пошлют в лучшем виде, ивдруг… Наде­юсь, это просто любопытство, о тебе в народе леген­ды ходят, и онрешил взглянуть.

– Серьезно? Хоть одну легенду расскажешь?

– Одну ты знаешь: как ты меня из тюряги выта­щила, хотянаша власть была категорически против. Но ты на их пожелания наплевала исделала все по-своему.

– Эта легенда мне не нравится, на самом деле мне тогдаздорово навешали.

– Зато мне она по душе. Обещай, что будешь вести себяприлично. Ты, конечно, сто очков вперед дашь очень многим мужикам, но он в этони за что не поверит.

– Большое тебе спасибо, – хмыкнула я. – Те­перьдаже не знаю, стоит ли встречаться с этим ти­пом.

– Стоит. Он умный. Если ты ему понравишься, может, иподкинет дельную мысль. Он в ресторане “Шанхай”. Спросишь там кого-нибудь навходе, те­бя проводят. Поезжай прямо сейчас. И не забудь мне перезвонить, чтобя от беспокойства не ерзал. Толь­ко на мобильный, ладно?

Я еще раз поблагодарила его за заботу и заспе­шила домой.Признаться, Алексей меня озадачил. Это что ж выходит, мне предстоит доказывать,что у меня мозги есть, или прикидываться безмозглой ду­рой, которую дядяпожалеет и поможет дельным со­ветом?

– Дура так дура, – хмыкнула я, потому что до­казывать,что у меня есть мозги, не любила.

Вернувшись домой, первым делом нанесла бое­вую раскраску,придав себе черты роковой женщи­ны. Юбка короткая, пиджак в обтяжку, обойдемсябез бюстгальтера, пусть титьки наружу выпадают, парень сразу сообразит, за чтоДед терпел меня так долго. Девица в зеркале мне не нравилась, но для придурка,с которым я готовилась встретиться, долж­но быть в самый раз. Я сунула Сашку всумку и при­хватила с собой, так сказать, для полноты образа.

“Шанхай” считался очень дорогим рестораном, и по этойпричине народ сюда валом не валил. При­надлежал он, кстати, тому же Тагаеву.Стоянка пе­ред рестораном выглядела сиротливо, всего с пяток машин. Знаменитый“Хаммер” отсутствовал, зато возле самой двери стоял черный “БМВ”.

– Интересно, – буркнула я и на всякий случайзапомнила номерок. Приткнула свою машину и, от­чаянно виляя бедрами (это я такв образ входила), прошествовала к двери.

В холле дежурил китаец, однако одет он был по-европейски,поклонился, на его плоском лице эмо­ции отсутствовали, нет бы улыбнутьсядевушке. Он, должно быть, как хозяин, считал, что раз у баб ума нет, то иулыбок тратить на них ни к чему.

– Желаете поужинать? – прошепелявил он.

– У меня назначена встреча с Тимуром Вяче­славовичем, –с трудом вспомнила я отчество.

– Как вас зовут? – без всякого выражения спро­силкитаец.

– Ольга Сергеевна Рязанцева, – расцвела я своейлучшей улыбкой.

– Прошу сюда.

Он забежал вперед без лишней суеты и повел меня боковымкоридором. Постучал в массивную дверь и тут же распахнул ее передо мной. Я вошла.За круглым столом, над которым свисал красный абажур, сидели четверо мужчин ииграли в карты. При моем появлении трое подняли головы, их фи­зиономии принялиидиотское выражение. Одному этого показалось мало, и он протяжно свистнул.

– Добрый вечер, – сказала я и так растянула губы врадостной улыбке, что, должно быть, смогла продемонстрировать коренные зубы.

Тут и четвертый, тот, что сидел ко мне спиной, соизволилобернуться и взглянуть, точнее, смерил меня взглядом, презрительно дернулверхней губой и изрек:

– А-а, это ты.

– Это я, – не стала я спорить, начисто забыв, чтосегодня я дура. Парни за столом переглянулись, но никто не рискнул произнестини слова, Тагаев поднялся и сказал:

– Ну, пошли… – Толкнул дверь и вышел первым, я сделалапарням ручкой и не спеша последо­вала за ним.

Идти пришлось недолго, Тагаев распахнул со­седнюю дверь,вошел и включил свет, небольшая комната оказалась кабинетом. Он сел за стол,оби­тый зеленым сукном, и сцепил руки замком. Я огля­делась, прикидывая, кудапристроить свой зад, и выбрала кресло у стены.

– Рассказывай, – лениво предложил Тагаев, –чего тебе от меня надо?

– Поговорить, – пожала я плечами.

– Ну, говори.

Легко сказать. Как прикажете говорить с таким типом? Язакинула ногу на ногу и поставила сумку с Сашкой в кресло по соседству, тянулавремя. Тагаев не торопил меня. Не знаю, чего хорошего в нем на­шел Вешняков, помне, так он типичный придурок, из тех, что мнят себя пупом вселенной. Воротсвет­лой рубашки расстегнут, рукава закатаны. Неизмен­ное кольцо с бриллиантом,впрочем, парень проявил оригинальность, на мизинце здоровенный изумруд. Золотойбраслет и “Ролекс”, правда, и тут выпендрился: часы носил на правой руке, хотя,может, он левша и ему так удобней. Цепь на шее толщиной с собачью тожеприсутствовала. Положительно, он будто нарочно навешал на себя все это, чтобылюди знали, с кем имеют дело. Может, вправду нарочно, и это что-то вроде моейбоевой раскраски на сегод­няшний вечер?

Я задержала взгляд на его физиономии. Обыч­ная бандитскаярожа, взгляд наглый до такой степе­ни, что кирпича просит, таким образомхочется при­вести человека в чувство, чтоб он не терял связи с реальностью.Широкоскулое лицо с высоким лбом, волосы, довольно длинные, он зачесывал назад.Ско­рее рыжеватый блондин, чем шатен. Я эту публику в принципе не жалую, а онточно со съемок отечест­венного боевика и еще в гриме. Мафиози губерн­скогоразливу. Если он умный, то кто тогда дурак? Нет, Вешняков спятил или простонадо мной изде­вался.