Ларион на мгновение оторвался от созерцания схватки, искоса на него взглянул.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, барьер, которым прикрывается атаман, судя по всему, ни пулей ни снарядом не пробьешь. А что, если попытаться применить способности ведьмака? Сможет противник сопротивляться, если вдруг постареет?

Федоров покачал головой.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Так сделать невозможно.

— Вполне вероятно, — послышалось в ответ. — Но тебе известно, что можно сделать.

Ларион вздохнул.

Тоже мне, бес-искуситель нашелся доморощенный. И ведь время выбрал совершенно точно.

— Мне его укусить? — спросил кот. — Вот хочется, сил нет, кого-нибудь укусить.

Возможно, при этом он продемонстрировал клыки. Они для подобного вполне годились. Длинные, устрашающие.

— Ты продумай, — сказал мэр.

Трусом он явно не был. Трус в этот момент должен был уже исчезнуть.

— Нечего думать, — сказал Ларион. — Мои способности тут не годятся. А вот помочь в нужный момент Солону следует. Это хорошая мысль.

— Как? — спросил Жуков.

— Очень просто. Атаман гробит кучу энергии, но пока победить не может. Значит, рано или поздно, для того чтобы взять верх, он вынужден будет ненадолго снять защитное поле. Может, всего лишь на несколько мгновений, для того чтобы нанести решающий удар. Вот тут по нему и надо ударить из всех стволов. Ничего другого пока в голову не лезет.

— Хм… — промолвил мэр. — Не такая уж и плохая мысль, я бы сказал. Как определить нужный момент?

— Как только смерч станет крупнее обычного, сильнее. Ловите этот момент. Он может быть очень коротким. И из всех стволов…

— Понял.

В этот раз мэр ушел.

Теперь никто смотреть в небо не мешал, не отвлекал. Ларион и смотрел.

— Ты ему лапши на уши навешал? — тихо спросил кот.

— Нет, — ответил Федоров, — не отвлекай, прошу.

— Как скажешь.

Бой в небе все продолжался. Дубина и шпага. И на каждый возможный удар ловкое парирование синим клинком. Раз, еще раз.

Ну же, сдадут ли нервы у атамана? Решится ли он рискнуть?

Еще один удар. Этот был необыкновенно близко, едва не задел тарелку, но все-таки оказался парированным.

Когда?

Ларион вздрогнул.

Смерч, который в этот раз понимался к небу, был шире обычного. Да и возносился он быстрее, точнее предыдущего. Да и барьер, обозначенный падающими огненными каплями, стремительно уменьшился. Кажется, несколько, на самом его краю, даже пролетели насквозь.

Тело среагировало само, так, будто до этого делало нечто подобное не один раз.

— Огонь! — крикнул Ларион, вскинул автомат и нажал на курок.

Он стрелял, старательно ловя в прицел фигуру атамана. И кто-то сбоку от него стрелял тоже, а еще прямо у него над головой строчил, будто гвозди заколачивал, пулемет и, кажется, он был крупнокалиберный. И не было даже времени посмотреть, тянется ли вихрь к тарелке, сумел ли он ее поймать. Главное сейчас было — расстрелять весь магазин. Полностью, в надежде, что хотя бы одна пуля…

Такая пуля нашлась. И узнать, чья именно, было совершенно невозможно. Да и не имело значения. Главное — она проскочила сквозь истончившийся барьер и попала в цель. Дальше все произошло мгновенно. Барьер рухнул, и тут же в атамана попало столько свинца, что его отшвырнуло на несколько метров. Причем он не просто упал на землю, а еще прокатился по ней несколько шагов, подгоняемый дырявящими его пулями.

Ларион перестал стрелять и отпустил автомат. Из ствола шел легкий дымок. Кот терся мохнатым боком о плечо и кричал:

— Сделали-таки! Получил по заслугам!

Федоров взглянул в небо. Тарелка все еще была там. Вот она полетела в сторону удиравших солдат орды, продолжая сеять огонь, и было понятно, что удрать они не успеют. По крайней мере — многие.

Боевые машины пехоты. Ведьмак взглянул на них и убедился, что от них остались только остовы.

«Что-то слишком быстро они сгорели, — подумал Ларион. — Ненормально быстро».

Он еще раз посмотрел на то место, где лежал предводитель орды. То, что там было, на человеческое тело походило слабо. Забрызганный и подплывший кровью кусок мяса неясных очертаний.

— Кажется, все, — сказал он.

— Да, победа, — отозвался Шестилап. — И это хорошо. Я бы сказал — отлично.

Наверное, он прав, подумал ведьмак. Побеждать здорово, и победителей не судят. Только вот почему ему не очень радостно? Или он все еще не отошел от боя, все еще находится под воздействием его адреналина?

Атаман. Как у него все это началось? Почему он, ведьмак, оказался предводителем орды? Может быть, он просто в какой-то ситуации дрогнул и использовал свой дар во вред людям? Причем почти наверняка в тот раз это было совершенно оправданно и, может даже служило для правого дела. Главное все же — использовал. А если есть один раз, то обязательно будет и второй. А потом третий, четвертый. И какой-то из них был уже не так «чист», как первый.

Как известно, любая дорога начинается с первого шага. И если он сделан, то она будет пройдена до конца. Неизбежно.

Он не удержался и еще раз взглянул туда, где лежал атаман.

Если это дорога зла, то шансов, что конец будет именно таким, значительно больше.

— Пойдем, — сказал ему кот. — Нам тут более делать нечего. Тут и без нас теперь обойдутся. А мальчик вернется туда, куда мы и договаривались. Думаю, надо его встретить.

— Хорошо, — сказал Ларион.

Он повернулся и пошел прочь от поля боя к площади, на которой раньше стояла летающая тарелка.

18

— Вообще, конечно, по идее, надо было смыться, — сказал кот. — Прямо там, сразу после сражения.

— Бросив снаряжение и инструмент, не узнав, что с мальчиком?

— Инструмент жалко, но постепенно собрать его можно. Мальчик, как ты понимаешь, уже не маленький. Опекать его поздно. И потом ты еще не виделся с его мамой. Так жаждешь узнать, как она воспримет происшедшую с ним метаморфозу?

— Снотворное было великолепной сохранности, — ответил Ларион. — Если с ним ничего не случилось от времени, то она будет спать до вечера. Нам вполне хватит времени на все. И попрощаться, и собрать манатки, и спокойно уехать.

— Тебе виднее, — пробормотал кот.

Он взглянул на тарелку, стоявшую на прежнем месте, и добавил:

— Что-то долго он копается. Ты не находишь?

— Все будет хорошо, — заверил его Ларион. — Надо подождать еще.

И они стали ждать.