погибшим во время войны? Дата подходящая, 22 июня — день нападения Германии на СССР.

Взбежав на пригорок, я увидел похоронную процессию во главе с оркестром, вытекающую из поворота, где Илюхин дом, к иномаркам, припаркованным на пустыре. Там же стояли два «рафика» и катафалк. Это кого хоронят с такими почестями?

Но когда я спустился, гроб уже погрузили в катафалк, и люди — в основном молодые — рассаживались по машинам. По дорожке из гвоздик я направился к Илюхиному дому. Кто у них такой богатый?.. А нет, не у них: гвоздики тянулись вдоль трассы, а не сворачивали во двор.

На детской площадке я увидел Алису, качающуюся на детских качельках. Скр-р-р, скр-р-р — скрежетали они. На ней была черная майка, черные короткие шорты, на шее — лента с серебристым сердечком. Интересно, она специально косит под юную Портман, или так случайно получилось? И вообще похожа Алиса на нее, только глаза зеленые.

Девочка бездумно смотрела перед собой и меня не замечала, как и не замечала пятилетнего малыша, который не мог дождаться, когда освободятся качели.

— Привет, Лиса! — крикнул ей я.

Она сразу же уперлась носками в землю, останавливая качели.

— Привет.

— Кого хоронят, знаешь?

— Не. Нового русского какого-то, — она подошла ко мне и проговорила, будто оправдываясь: — Я знаю, что тренька в семь. Просто жду. И это, — она завела за ухо прядь волос, — я про Спарту узнала. Это были воины. Они слабых детей убивали, прикинь!

— Тебя никто не убьет, — улыбнулся я. — Слабый может стать сильным, а ты сильная духом. Ну а спартанские условия…

— Да знаю, не дура. Это… ну, на камнях спать, кашу на воде есть… как это сказать…

— Условия, далекие от роскоши, — помог ей я.

— Да, — радостно кивнула она. — Я вот поняла: у нас воду отключают. Свет тоже. Жрем что придется. Значит, условия и так спартанские.

— Правильно. Как ты пережила первую тренировку?

Девочка скривилась.

— Еле с кровати встала, но, — она вскинула подбородок, — я не брошу. Сдохну. Но не брошу! Хочу научиться бить морды и отп**дить Ашота!

— Кто такой Ашот? — спросил я и добавил: — Идем со мной.

— Ну меня ж не в компанию взяли. Наташа будет против.

— Ты ж не сама пришла, а я тебя привел. А то чего ты тут маешься.

Девочка восприняла мои слова буквально и пожаловалась:

— Мать водит хахаля, Ашота этого, и выгоняет меня гулять, чтобы не мешала.

— А если дождь? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Сижу в подъезде, пока не позовут. Или к кому-то в гости иду. — Алиса загрустила и прошептала мечтательно: — Скорее бы вырасти и уехать куда-нибудь!

— Учиться?

— Все равно куда!

Мы подошли к подъезду, и я остановился, чтобы ее дослушать без лишних ушей.

— А отец?

— Сидит. Не, к нему точно не поеду. Там еще хуже.

— Значит, присматривай универ, куда конкурс маленький и где предоставляют общежитие.

Я вошел в подъезд и начал спускаться по лестнице в подвал, Алиса шагала следом, говоря:

— Я работать хочу. Официанты, говорят, хорошо получают. И пистолетчики на заправке, им чаевые дают. Или в бар пойду.

По привычке я пропустил девочку вперед, открывая перед ней дверь. Алиса не поняла, что происходит, замешкалась у входа, вошла в зал, где издали доносились голоса друзей, и продолжила:

— Ну вот нафига учиться? Мать моя — училка математики. Работает продавцом, модно одевается, а так бы обноски носила и нечего было бы жрать.

Наши уже были в сборе, расположились на диване, играя в мафию. Завидев меня, все забыли об игре. Борис задудел в какой-то свисток, Рамиль его поддержал. Илья вскочил и пожал мне руку, похлопал по спине.

— Вы меня встречаете, как футбольные фанаты! Боря, это что у тебя?

Он с гордостью положил мне на ладонь зеленый стручок.

— Свисток из акации. Прикольный, да?

Рамиль дунул в свой, извлекая хриплый гудок. Димоны схватили свои свистки и поддержали его.

— Круто, — оценил я и посмотрел на Алису, которая настороженно поздоровалась.

— Ты в курсе, что отца нашего Кабанова завалили? — спросил Илья.

Гаечка вклинилась в разговор:

— Да откуда ему знать? Его ж тут не было. Короче, он за тачкой за бугор поехал. Его на обратном пути грохнули, тачку забрали, а тело на обочине нашли.

— Дела-а, — протянул я, вспоминая, было ли это в прошлой жизни.

Было. Привыкшая к роскоши мать Санька Кабанова все промотала, и Петруша Райко попытался перевести обнищавшего Санька из разряда друзей в приближенные. Кабанов восстал, рассорился с ним в пух и прах, за что подвергся травле.

— А о чем вы базарили? — спросил Рамиль, глядя на Алису влажным взором и меняя тему — видимо, убийство Кабанова обсосали от и до, и оно всем надоело.

— Мы тут будущее обсуждаем, — ответил я. — Я считаю, что надо поступать в универ. А вы что думаете? Учиться или не учиться?

Подарки я решил придержать, пусть выскажутся, а я послушаю.

— Я буду поступать, правда пока не решил куда, — сказал Илья. — Как ты, в Москву поеду.

Правда поступили мы в Питер — не суть.

— А чего бы ты хотел? — направил его я. — Скажи, в этом нет ничего стыдного.

Илья задумался, почесал в затылке и выдал:

— Строить космические корабли. Я понимаю — смешно звучит, но интересно же!

— И что ты на этом заработаешь? — спросил Рамиль. — Там же не платят! Нигде не платят, кроме рынок! Рынок и бандиты.

Я с огромным удовольствием расположился на диване, Алиса осталась стоять, опасливо поглядывая на Наташку, которая ее будто бы не замечала. Как бы им объяснить подоходчивее, что нужно мечтать? Ведь для них перспективы нашей страны, которые я обрисую, сродни загробной жизни: пожертвуй собой ради веры — попадешь в рай. Они плохо помнят времена застоя, а все, что видели — гниение и распад, на котором пируют падальщики.

И все-таки я попытаюсь.

— Так, как мы живем, долго быть не может. Сейчас все разворуют, а потом начнут строить новое, в том числе космические корабли. Учитель математики сможет купить машину. Так всегда бывает: сейчас перемены и тяжело, а потом будет по-другому.

Рамиль фыркнул и возразил:

— Рынок будет кормить всегда!

— Именно что кормить. Но ты ничего крутого купить не сможешь, а захочется!

— Почему? — спросил молчаливый Димон Минаев.

— Потому что надо будет строить заводы, машины, космические корабли. И если вам что-то и правда нравится делать, то профессию надо выбирать, исходя из этого. Тогда жить будет интересно. А если научиться делать это лучше всех, и платить будут больше, чем всем. Да и стыдно быть тупым.

— Но ты, вот, мотнулся в Москву, привез бабла, —