Просто, едва переступили порог, Осберт окинул пространство взглядом и застыл, а потом выпалил возмущённо:

– Вот жучара!

Я, вопреки всему, улыбнулась и даже хотела заступиться за Идгарда – ведь поводом для вопля стал накрытый стеклянным куполом азанарис, – но…

– Это вообще нечестно! – перебил мой порыв щёголь. – Это не по правилам!

Улыбнувшись шире, я направилась к столику для чаепитий. Думала, Осберт присоединится, только он пока не мог. Он стоял там же, в той же позе, и обиженно взирал на чудесные цветы.

Когда первые эмоции схлынули, резко повернулся и сказал:

– Айрин, ну ведь в самом деле жульничество. Использование магии нарушает принцип равенства. Это всё равно что напоить лошадь эликсиром выносливости перед скачками.

– И что? – парировала я.

Осб, столкнувшись с моим равнодушием, расстроился, причём настолько явно, что я рассмеялась.

– То есть если бы ты сам обладал магией, то никогда бы её не применил? – поинтересовалась я.

В ответ услышала, в общем-то, ожидаемое:

– Конечно, применил. Но так как магии у меня нет, Идгард… Впрочем, ладно, – щёголь впечатал кулак в раскрытую ладонь, – мы с ним ещё разберёмся.

– Уверен? – не удержалась от подколки я. – А если Идгард использует свою магию против вас?

Лицо Осберта сперва застыло, а через миг вытянулось – словно прежде мысль о возможности получить магический пендель в голову не приходила.

– Мм-м… – выдал собеседник. – Кстати-кстати… Это нужно будет учесть!

Сказано было настолько серьёзно, что я рассмеялась снова, а спустя несколько минут в комнату прошмыгнула горничная с подносом, и настроение резко вернулось на прежнюю отметку – к точке нуля.

Младший судья Верховного суда Империи к этому моменту уже сидел в соседнем кресле и ждал признаний. Делиться этой историей не очень-то хотелось, тем не менее, едва горничная исчезла, я поднялась на ноги и сказала со вздохом:

– В случае с леди Дафной проще показать.

Осберт не просто хохотал – он плакал! Сидел, хрюкал и размазывал слёзы по раскрасневшемуся лицу. Периодически из груди младшего судьи вырывались этакие всхлипы-стоны, и в какой-то момент я начала опасаться, что у него начинается припадок. Когда это подозрение усилилось, я спросила:

– В замке есть врач? Давай я его позову?

Собеседник активно замотал головой, но успокоиться даже не подумал. Более того, его накрыла новая волна хохота – закономерного, совершенно необидного и, честно говоря, заразительного.

Жаль, на меня эта «зараза» не распространялась, я оставалась серьёзна и почти печальна. Сидела, ждала, когда Осб успокоится, и старалась не смотреть на лежащий на краю стола рисунок.

Да, рисунок. А точнее, последний из дюжины набросков, сделанных мною для портрета этой рыжеволосой стервы. Набросок, который я всегда держала в рабочей папке в качестве напоминания о том, что может произойти.

Проблема этого наброска заключалась в том, что леди Дафна была очень похожа, но в целом никак не соответствовала тому образу, в котором хотела бы себя видеть. В том смысле, что будь на месте Дафны любая другая или я сама, тоже бы пришла в ярость.

Некоторые черты были изменены, в результате с альбомного листа взирало этакое женоподобное чудовище. Не вобла – от этого образа остались лишь глаза и худоба, – но и не красавица. И она действительно была очень-очень узнаваема. Невзирая на все изменения – одно и то же лицо.

Причём это был не шарж, а именно портретный набросок. Хотя… обыватель одно от другого вряд ли отличит.

– Как? – почти справившись с приступом, простонал Осб.

– А вот так, – милостиво «пояснила» я.

Судью ответ, разумеется, не устроил, и тогда я сказала, что это не первый, что до этого рисунка была целая дюжина «обыкновенных».

Потом спросила:

– Тебе известно, что леди Дафна – большая поклонница искусства?

– Да, что-то слышал, – отозвался Осб.

Он ещё не успокоился, но смело потянулся к чашке с чаем. Ну а я вздохнула и принялась объяснять:

– Впервые я увидела леди Дафну на тематической выставке в галерее при университете. А чуть позже она явилась к нашей преподавательнице, леди Евангелине, и сообщила, что очень хочет заказать портрет. Известные мастера Дафну не устраивали, она желала поработать с кем-нибудь из перспективных молодых художников. Леди Евангелина порекомендовала меня.

– А почему? – спросил Осб.

Я недоумённо приподняла брови, а судья пояснил:

– Ты же проучилась на портретистике всего полгода, то есть была совсем неопытной. Гораздо логичнее порекомендовать кого-нибудь из старшекурсников. Разве нет?

Собеседник был прав, и я пожала плечами.

– Так вышло, – призналась со вздохом.

– М-да?

Осберт не поверил, и я с неохотой объяснила. Призналась, что леди Евангелина души во мне не чаяла и действительно считала лучшей, даже невзирая на хромающую на обе ноги технику.

О том, что переход на пейзажистику стал для прежнего мастера глобальным шоком, тоже сказала, но это так, к слову… Смысл истории в том, что выполнить задание поручили мне, а я…

– Леди Дафна пришла в университетскую студию, и мы, сперва под присмотром леди Евангелины, а потом уже без неё, начали подбирать позу, свет и ракурс. Полагаться на наш вкус Дафна не пожелала и требовала каждый раз делать эскиз. Нарисовать эскиз не слишком сложно, – продолжала я, – гораздо легче, нежели картину. К тому же мне очень хотелось получить эту работу. Только представь: я – первокурсница, и это первый, да ещё оплачиваемый заказ в моей жизни.

– И много Дафна собиралась заплатить? – уточнил Осб.

Я махнула рукой.

Говорить о том, насколько была важна возможность заработать, тоже не стала. Ведь на тот момент на моей семье ещё висел долг, и причиной этого долга была я…

– Леди Дафна хотела заплатить, но требовала эскизы, – возвращаясь к рассказу, повторила я. – Вначале такая требовательность воспринималась нормально. Высокомерия леди и прочих мелких неприятностей я тоже не замечала. Но к концу второго дня Дафна довела меня до такого состояния, что я не выдержала.

– То есть этот рисунок…

Я кивнула и тут же озвучила:

– Не нарочно. Просто нервы сдали.

Осберт разулыбался так, что в и без того светлой комнате стало ещё светлее. Это опять-таки было заразительно, только меня и на сей раз не задело. Увы.

Просто смех смехом, но эскиз, при виде которого леди Дафна сперва обмерла, а затем впала в бешенство, действительно без участия разума создавался. Даже теперь, спустя год, вспоминать жутковато, а тогда…