– Да я и сама могу, – отвечаю я, поняв, что веду себя слишком нагло.

– Уж лучше я. Босс озвереет, если увидит, что вы приехали с незнакомым водителем.

– Он считает таксистов психами?

Саша молча хмыкает. А что он ответит? Роман Чех всех считает психами. Может даже, меня.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – В половине четвертого я буду готова.

Не прощаясь, Саша разворачивает Артура и подталкивает к двери. Меня коробит от этих волчьих манер. Никак не могу привыкнуть, хотя с самого начала знала, что криминальный мир – чужая вселенная со своими нормами. Поставить крест на бандитизме непросто. Это смутные связи, въевшийся под кожу образ жизни, рефлексы. К счастью, я не так наивна, чтобы верить в исцеление любовью. Чеховской не покончит с криминалом ради женщины. Ради нее он, наоборот, станет агрессивнее. И это страшит меня еще больше. Ведь я не могу побороть то, что растет во мне в геометрической прогрессии: помешательство на этом мужчине.

Я поскорее разделываюсь с работой, предупреждаю Елену Михайловну, что отправляюсь на назначенные ею индивидуальные занятия, пообещав сдать о них отчет, и покидаю школу. Уже сидя в такси вспоминаю, что замужем. Кручу обручальное кольцо, а снять рука не поднимается. В чем-то Степа прав: у него нет вредных привычек, он не заглядывается на других женщин, все только в дом. Я уверена, он сдержит обещание и поговорит со своей мамой об Анжеле. Просто иногда его нужно подталкивать к таким действиям. А характер и у меня сложный. Настроение может пять раз за день поменяться. Выходит, проблема не в Степе. Ведь он обладает теми качествами, которых нет в Чеховском и никогда не будет. Он верный, принципиальный и законопослушный. Он помогает детям от души, а не ради красивого пиара.

Вот так стегая себя больнее хлыста, я приезжаю к Чеховскому. Меня встречает домработница. Предупреждает, что Роман Алексеевич на селекторном и просил меня задержаться.

Отказавшись от любезно предложенного ужина, я заглядываю к Лучиане. У нее Вера Ивановна и какая-то девушка моего возраста, которая как раз собирается уходить. Наказывает Лучиане соблюдать предписания врача и предупреждает, что придет утром.

– Сиделка? – спрашиваю я с улыбкой, с позволения присаживаясь на край кровати.

Лучиана закатывает глаза, демонстрируя свое недовольство сложившейся ситуацией.

– Не психуй, – посмеивается Вера. – Это лучше, чем стационар.

– Согласна, – вздыхает девочка.

– Ну я пойду. Не буду вам мешать. Увидимся завтра.

– Пока, Вера.

– До свидания, – отвечаю я и, дождавшись ее ухода, все внимание уделяю Лучиане. – Как дела, девочка моя?

– Прошли первые смотрины. Жених от меня отказался, – с иронией рассказывает она. – Представляешь, насколько я паршивая овца? Даже сын казахского мафиози от меня нос воротит.

– Какие еще смотрины? – мой голос звучит, как парализованный. От шока уши закладывает. Чеховской что, умом тронулся?

– Не бери в голову, – отмахивается Лучиана. – Рома показывает, кто в доме хозяин.

– Как – не брать в голову? А если бы тот парень согласился?

– Я бы вынудила его передумать.

– Тогда почему возмущаешься? Расстроилась из-за его шустрого отказа?

– Не знаю, – тянет Лучиана. – Возможно, гормоны. Меня сейчас все раздражает, Даш. Я уже согласна сбежать. Жалею, что сразу не решилась.

– Поздно?

– Да, – кивает она. – Теперь он бежать не хочет.

– Лучик, ты не обижайся, я не имею ничего против твоего возлюбленного, но ты нуждаешься в покое и поддержке. А его игры делают только хуже.

– У Ромы намечается контракт в ***ске. Если дело выгорит, место мэра ему обеспечено. Прыжок на десять шагов вперед. Оказавшись у власти, он уже ничего нам не сделает. Совесть не позволит.

– Мне сложно понять, как это связано с вами, но ты должна знать, Лучик, Роман Алексеевич в курсе, кого ты называешь Котей.

– Он так сказал? Блефует, – уверенно отвечает она.

– Я оговорилась, как ты хочешь назвать сына. Вы хотите. И он догадался. Мне имя не назвал. Но я теперь переживаю, что подставила вас. Вы называете малыша в честь какого-то общего знакомого?

– Так вот в чем дело! – в какой-то степени облегченно восклицает Лучиана. – И до сих пор не убил? Сомневается, значит. Правильно делает. Всех нас от беды оберегает.

– Я не имею права требовать от тебя признания. Просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Извини, если эти смотрины – последствия моего длинного языка.

– Пустяки. Рома не играет в одну и ту же игру дважды. Отбор женихов закончен на первом претенденте.

В дверь тихонько стучатся. Домработница, заглянув в комнату, сообщает мне, что селекторное закончено, Роман Алексеевич ждет меня внизу. После рассказа Лучианы не хочу видеть его. Относится к ней, как к зверенышу. Так же нельзя! Даже Степа, который не хочет становиться отцом, никогда бы не позволил себе такого.

– Не волнуйся, Даш, это не из-за тебя, – успокаивает меня Лучиана. – Спасибо, что навестила меня. Милые гостьи в этом доме на вес золота.

Да, я тут всего лишь гостья. Не хозяйка. Но это не помешает мне серьезно поговорить с Чеховским о его отношении к племянникам. Пусть потом вычеркнет меня из своей жизни, удалит мой номер, переведет Арти в другую школу и запретит Лучиане общаться со мной, сегодня я выскажу ему все, что думаю!

Он ждет меня в кабинете. Броская дороговизна мебели меня уже не поражает. Все мое внимание акцентировано на владельце этой золотой клетки. Мой любовник, мой губитель. Разрушитель всего святого. Он неизменно спокоен и самоуверен, словно еще недавно у меня не было приступа ревности, он не трахал меня в моей квартире, не сбегал из нее, не присылал мне цветов, а я не отправляла ему пикантное селфи. Последнее совсем не вовремя воскрешается в моей памяти, стоит Чеховскому поднять лицо и взглянуть на меня с вероломным прищуром серо-голубых глаз. Проклятый искуситель! Дыхание перехватывает, по спине мороз пробегает, а в груди образуется горячий шар, взрывающийся и лавой стекающий вниз живота.

Чеховской встает из-за стола, обходит его, расстегивая верхние пуговицы рубашки и запонки на манжетах. Приближается ко мне медленно, но по-хозяйски решительно. Одной рукой обвивает талию и притягивает к себе.

– Привет, Бабочка! – шепчет, губами касаясь виска.

Его дыхание ползет по моей щеке. Сегодня он гладко выбрит, причесан, надушен. Ради смотрин расстарался.

Пытаюсь выбраться из его объятий, но тщетно.

– Дергаешься? Опять обидки? – усмехается, заводя вторую руку за мою спину и щелкая дверным замком.

Подхватывает меня на руки, рывком усаживает на стол, раздвигает колени, протискивается между бедер и, слегка сжав мою шею пальцами, впивается в мой рот поцелуем.