и кошкиК матери против желанья ее пристают неотступно, Как женихи, сыновья обитателей наших знатнейших… ГОМЕР. Одиссея

До того дня, как в мою квартиру вломился грабитель, у меня было одно-единственное свидание, после которого посторонний мужчина переступил порог моего дома. Он заехал за мной в четверг вечером, и я пригласила его зайти выпить чего-нибудь для настроения, прежде чем выехать в город. Оставив его в гостиной, я пошла на кухню готовить коктейли, а вернувшись, не поверила своим глазам: мой кавалер загнал Гомера в угол и… что есть мочи на него шипел. На мордочке Гомера застыл животный ужас, а уши быстро двигались из стороны в сторону: он пытался на слух определить, куда можно сбежать. Я едва не уронила стаканы.

— Какого… — чертыхнулась я.

— Это не я, он сам ко мне пришел, — взялся оправдываться мой кавалер. — Черные кошки — они такие, приносят одно несчастье!

…Большинство людей относились к Гомеру бережно. Меньшинство, отличавшееся безучастностью, старалось просто не обращать на него внимания. Но ни разу в жизни я еще не встречала человека, который изо всех сил пытался напугать слепого кота! Мой внутренний голос возопил против увиденного, причем возопил с мамиными интонациями: да что же он за человек такой, если такое себе позволяет?! Это кто ж его такого воспитал?

Первый и единственный раз в жизни я пожалела о том, что я не мужчина. Потому что больше всего на свете мне захотелось размахнуться посильнее и врезать ему с правой. Перед глазами промелькнула еще одна сладостная картина: я разбиваю стакан в стиле Тони Сопрано[20]. Разбиваю не об пол, а об его голову. Мои руки сами сжались в кулаки с такой силой, что я могла получить обморожение: стаканы были доверху забиты льдом. Но голос я даже не повысила.

— Кот здесь живет, — объяснила я. — А ты — нет. Поэтому вон ко всем чертям из моей квартиры! И чтобы духу твоего здесь не было!

Не считая моих старых друзей, забегавших ко мне без спроса, этот, с позволения сказать, мужчина еще долгие месяцы оставался единственным, кого я зазвала в гости. «Видишь, как оно может получиться?» — размышляла я. Даже те, с кем встречаешься по работе или с кем тебя знакомят друзья, могут оказаться не теми, за кого себя выдают, под овечьей шкурой скрывая волчий норов, — и как его заранее разглядеть?

Я с нетерпением ждала того дня, когда съеду от родителей в собственную квартиру и смогу полноценно с кем-нибудь встречаться. Не то чтобы я отказывала себе в свиданиях, когда жила с ними, но стоит только окончить школу, и идея совместного времяпрепровождения с парнем на родительском диване теряет свою привлекательность. Если бы я нашла себе постоянного молодого человека — такого, с кем проводила бы больше времени, чем без него, но уже у него дома, — это означало бы, что своим кошкам я уделяла бы намного меньше внимания, чем они того заслуживали. Переездом на новую квартиру я рассчитывала избавить себя от тех понятных неудобств, которыми чревато проживание у родителей.

Но складывалось все не так, как я задумала. Шли месяцы, и мне стало казаться, что, живя у родителей, я имела больше свободы в общественной, скажем так, жизни, нежели сейчас. Теперь, когда родители не могли служить мне отговоркой, чтобы никого не зазывать к себе домой, любые разговоры на тему «Куда поедем — к тебе или ко мне?» представлялись мне неуместными, а вся «общественная деятельность» свелась к редким выходам в свет в компании старых друзей. От случая к случаю в компании появлялся парень, который, пожалуй, мог бы понравиться или не понравиться мне и которому могла бы или не могла понравиться я, но не более — на том все и заканчивалось.

Моя работа — та самая, что давала мне возможность жить в собственной квартире, взамен требовала немало времени и сил. Я частенько засиживалась допоздна, утешая себя тем, что сейчас карьера в руках для меня куда важнее какого-нибудь журавля в небе.

Впрочем, то было лишь самоутешение, и то частичное. Я, как и все мое поколение, выросла на сериале «Секс в большом городе». Вся поп-культура, включая телевидение, кино и глянцевые журналы, уверяла меня в том, что для девушки моего возраста совмещение головокружительной карьеры с не менее головокружительной, но беспутной любовью было не просто данью природе, а едва ли не правом и обязанностью, что закреплялись за нею с рождения.

Вообще-то, мужчины мне нравились. Мне даже нравилось узнавать их ближе, но только тех, к кому я чувствовала расположение. Хотя жить самой по себе — впервые в жизни — мне нравилось ничуть не меньше. Я не торопилась завязывать серьезные отношения, что неизменно закончилось бы тем, что мой мужчина оставался бы у меня дома четыре-пять ночей в неделю или, что того хуже, нам пришлось бы рассматривать необходимость съезжаться.

К тому же я истово стояла на защите своих кошек, особенно Гомера. Мне претило встречаться с кем попало, с тем, кому, может быть, нравлюсь я, но не нравятся мои кошки; или с тем, в чьих глазах моя привлекательность могла упасть оттого, что за мною тянется постоянный «хвост» из трех кошачьих хвостов; и уж тем более с кем-то, кто потом будет ставить мне ультиматум «Либо кошки, либо я» где-то посередине пути. После эпизода с «лебедем-шипуном», тем красавцем, что собою был пригож, но шипел на моего кота не хуже ползучих гадов, я даже думать не хотела о повторном свидании с тем, кого само слово «кот» заставляет хмурить брови.

Большинство моих подруг ходили на свидания и под влиянием момента могли пригласить парня домой, попутно решая, насколько взрослым, совместимым по характеру и ответственным в серьезных отношениях был очередной кандидат в бойфренды. Вообще весь смысл отношений в моем возрасте, возможно, и состоял в том, чтобы совершать какие-то ошибки, делать из них выводы и вырабатывать критерии, по которым в итоге выбирается тот самый, единственный.

Мне же, прежде чем даже задуматься о том, чтобы пригласить к себе мужчину,