в другую, но и та продержалась всего на три месяца дольше. Полтора месяца у меня ушло на поиски новой работы, но не успела я обрадоваться, как у них закончилось финансирование и мне тут же вдвое урезали зарплату. Чтобы сводить концы с концами, приходилось «пускать кровь» сбережениям (своим, кровным, а как же).

Долго так продолжаться не могло. Засучив рукава, я стала рассылать свои резюме повсюду, куда хватало воображения, но рынок наемного труда в Майами, похоже, замерз до состояния льда. Обвал доткомов с неизбежностью лавины накрыл все остальное: туризм, недвижимость, финансы — в этих условиях брать на работу маркетолога граничило с помешательством. Неудивительно, что ни одного приглашения на собеседование я так и не получила.

Положение, при котором тебе нечего терять, имеет и подспудные, куда более приятные, стороны: если терять уже нечего, остается одно — находить. В глубинах подсознания радужно-мыльным пузырьком давно кружила мысль о переезде в Нью-Йорк, от которой я отмахивалась ввиду явной ее иллюзорности. Ну кому, скажите на милость, взбредет в голову «тащить» кого-то в Нью-Йорк из Майами за свой счет? Притом что и сам переезд тянул не на одну сотню долларов. И уж можно было вовсе не заикаться о том, насколько стоимость жизни в Нью-Йорке отличается от скромных запросов Южной Флориды. Но даже если отставить в сторону финансовые соображения, мой возраст заставлял меня задуматься: не поздно ли? «Приземляться» на Манхэттене после колледжа — это куда ни шло. А после тридцати — как-то так себе.

Тем временем рынок труда в Майами продолжал редеть. Отчаявшись, в какой-то момент я стала слать имейлы с моими данными в Нью-Йорк. «А что я, собственно, теряю?» — спрашивала я себя и сама себе отвечала: «Ничего».

Все это очень смахивало на стрельбу в темноте вслепую. Именно поэтому на успех я особо не рассчитывала. Однако в течение трех недель я получила ни много ни мало пять реальных предложений. На четвертую неделю я уже вылетела на собеседование и к концу этой же недели имела на руках три письменных приглашения на работу. Одно из них, на должность начальника отдела маркетинга, было от крупной рекрутинговой компании в технической сфере, офис которой располагался в самом финансовом сердце Манхэттена, в каких-нибудь шести кварталах от Всемирного торгового центра. Кроме щедрой зарплаты компания предложила оплатить мой переезд. В Нью-Йорке у меня был хороший приятель, живший в многоквартирном доме всего в одном квартале от этой фирмы. Он подергал за веревочки в местном домоуправлении или как там у них это называется — и дверь для меня открылась. Двадцать четыре часа спустя я стала квартиросъемщицей в Нью-Йорке без сопутствующих поискам жилья драм, которые всплывают в памяти у каждого при одном упоминании этого мегаполиса.

Кажется непостижимым, как легко кусочки мозаики, к которой мне боязно было даже подступиться, внезапно встали на свои места. К середине февраля то, что воспринималось как блажь месяцем-другим ранее, вдруг стало явью.

Я переезжала в Нью-Йорк.

* * *

Все статьи об уходе за слепыми кошками — а за эти годы я успела прочесть немало — сходились в одном. Для такого питомца нужно было создать стабильную в своем постоянстве обстановку. Не рекомендовалось, к примеру, переставлять мебель и тем более ящик с песком. Что касается переезда (который и на здоровую кошку действует угнетающе, ибо кошка — создание, не склонное видеть в переменах лучшую сторону, а уж в нашем случае — и подавно), то его предлагалось избегать вовсе.

Гомеру предстоял пятый переезд за пять лет. Подобно Одиссею, герою, созданному могучим воображением древнегреческого сказителя, в честь которого Гомер получил свое имя, он, кажется, был обречен на странствия.

Я рассмотрела все варианты нашего переезда, чтобы максимально смягчить психологическую травму для «кошачьих» членов нашей семьи. Можно было сесть за руль и за два дня домчать до конечного пункта на машине, но просидеть всю дорогу в ненавистных переносках, не говоря уже о сложной логистике туалетных остановок и поиске мотелей, согласных приютить трех кошек-путешественников, — кто такое выдержит?

Напрашивался перелет: он одним махом решал ворох возникших проблем, но я категорически противилась тому, чтобы регистрировать своих кошек как багаж. Стоило задуматься о том, как их, холодных и перепуганных до смерти, оставляют одних в грузовом отсеке… — и дальше представлять это не хотелось. Еще меньше я желала оказаться в числе тех пассажиров, которые попадали в сводку новостей, потому что их багаж, сходный с моим, отправляли не по назначению и животные совершали полный кругосветный перелет, оставаясь в живых только чудом, слизывая конденсат с прутьев багажной клетки.

Угнетенная этими мыслями, я позвонила в авиакомпанию: а нельзя ли мне взять своих ручных, заметьте, кошек в салон в качестве опять-таки ручной клади? Оказалось, можно. То есть можно при определенных условиях. Условия были столь просты, сколь и маловыполнимы: кошку требовалось поместить в специальную переноску установленных размеров, предусмотренных для помещения ее под пассажирское сиденье; питомец обязан был иметь недавно выданную медицинскую справку, подтверждающую его здоровье, — ее нужно было предъявить службе безопасности при прохождении металлодетектора, а также непосредственно перед вылетом у посадочного сектора; кошка допускалась к перелету лишь в сопровождении зарегистрированного пассажира с билетом, но не более одного животного на каждого, притом что в салон в целом допускалось не более двух, а с багажным отделением — не более четырех кошек на рейс.

Что ж, с переносками установленных размеров у меня проблем не было. Не составляло труда и добыть справки, подтверждающие, что все мои кошки в добром здравии и со всеми прививками. Но чтобы пронести всех троих, нужно было еще подыскать двух котолюбивых пассажиров, готовых на доброе дело. Осложнялось это и тем, что, несмотря на все мои усилия, мне никак не удавалось «пробить» прямой рейс до Нью-Йорка с местами для трех кошек. Был пересадочный рейс через Атланту, на котором, если я успевала перерегистрировать билет с эконома на первый класс, я вписывалась в уложение только о двух кошках в салоне. Не более.

И тогда я позвонила своим приятелям Тони и Феликсу, отличавшимся не только неуемной энергией, но и слывшим легкими на подъем. Я задала им всего один-единственный вопрос: «Как насчет того, чтобы бесплатно слетать в Нью-Йорк?»

* * *

День большого переселения выдался для Гомера самым беспокойным за всю его предыдущую жизнь. Начался он с первыми лучами солнца с приезда бригады грузчиков