Несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Он изучал меня. Очень внимательно изучал мое лицо, с которого будто бы сразу считал всю мою жизнь и тут же, сию секунду принял решение. В ту же самую секунду туннель, окружавший нас обоих, рассеялся.

Оказалось, что я стою на песчаной дороге. По обеим сторонам от нас возвышался лес. Место не было похоже ни на рай, ни на ад. Обычный лес, может быть, только деревья крупнее, чем у нас в Карелии. Толстые стволы, густая листва и бесконечные ели, закрывавшие черные небеса над нами. Да, здесь тоже была непогода, но я наверняка знаю, что нахожусь не дома. Даже не в другом городе. Я совсем не знаю это место и эта земля чужая для меня. Стоило только темноте рассеяться, как ребенок на моих руках начал плакать. Так сильно и страшно, и так громко, что я уже не могла дальше идти. Здесь было тепло как летом, но ребенок был закутан в кусок старой ткани, вполне допускаю, что ему было холодно. Я присела на небольшую горку на краю дороги и стянула с себя майку – оставшись в одном бюстгалтере, закутала его в свою одежду. Когда делала это, так случилось, что губы младенца скользнули по моей груди и он на мгновение замолчал. Как только отодвинула – снова заплакал.

– Ты хочешь есть? Но я не могу… Я не твоя мама. У меня просто не получится…

Не отреагировав на мои слова, что, впрочем, было естественно, он заплакал еще сильнее. У меня… Не было выхода. В конце концов, не будет ничего плохого в том, если он просто приложится к моей груди, даже не получив еды, он может успокоиться. Здесь ведь нет его матери, кроме леса вокруг нас ничего и никого, и это единственная возможность его успокоить.

Я сделала это. Убрав ткань от тела, мешавшую ему, позволила взять мою грудь и… мое сердце мгновенно застучало быстрее! Ребенок с наслаждением сосал, причмокивал, а я чувствовала, как грудь быстро наливается тяжестью. Она стала болеть. Болела до слез. Я сжала зубы, потому что голова закружилась. Пришла слабость. Этот ребенок, взявшийся неизвестно откуда, словно высасывал из меня мою жизнь! Он ее ел. Каждую минуту, принадлежавшую мне, каждый час, день, отведенные мне при рождении… Я умирала, держа его на руках и кормя его своим временем. Теряла сознание, веки снова закрыли глаза, вход в туннель был очень близок. Совсем… Остался лишь шаг.

– Лагода!!!

– Лагода…

Каким-то отдаленным уголком сознания порадовалась, что мои мертвые даже здесь остались со мной. Они кричат… Или это не они? Голос меняется. Это голос, не голоса. Да! Это голос! И он говорил со мной, в то время, когда я провалилась в темноту.

– Смотри!!! – выкрикнул этот голос.

И я смотрела. Он показал мне мир.

Мир, в котором жили люди. Люди не были счастливы, хоть у них все было. Они враждовали даже по мелочам. Они поедали друг друга словами и делами, которые влекли за собой жуткие последствия. Люди уничтожали себя и себе подобных. Они испортили мир, в котором им посчастливилось родиться. И тогда… тогда пришли вампиры. Началась война. Массовые убийства. Вампиры пили и ели людей в буквальном смысле. Они делали с ними то, что те сами делали с собой, только иными способами.

Вампиры шли напролом, пока не получили всю власть над людьми. Было столько крови, что она покрыла весь этот мир. Его дороги. Его зеленую траву, поля, цветы и белый снег. Кровь была везде. И так было, пока людей не стало слишком мало. Началась тысячелетняя война. Война за власть на этой земле. Она была бессмысленной. Ведь мир сам выбрал себе царя, которого назвал владыкой и подарил вместо короны на голове, символ власти на его груди. Миновали годы, вампиры правили и все было тихо. Время от времени люди пытались отобрать власть себе, но у вампиров получалось лучше о них заботиться и ими управлять, чем это выходило у людей.

Власть осталась за вампирами, пока и те не предали мир.

Вскоре я открыла глаза. Меня окружал все тот же лес. Ребенок больше не сосал мою грудь. Он уснул у меня на руках. Боль прошла. Теперь во мне много силы. Ее так много, что я могу одной рукой вырвать с корнями одно из этих деревьев, которые растут в этом лесу.

Не стану этого делать. Я должна идти. Он у меня на руках. Он болен.

Я вылечу его. Должна.

Эмпайр

Круглый зал для заседаний совета высших вампиров

– Мы требуем немедленного ответа, богиня Эос! Где владыка Кир?!

– Как вы допустили нападение низших существ?!

– Почему у принца пропала сила?!!

В круглом зале для заседаний совета набилось так много высших вампиров, что многим из них негде было сесть, что по традиции являлось чуть ли не оскорблением достойнейших. В обычное время маг Серапион наколдовал бы дополнительные места и зал даже не изменил своей формы. Однако, это была из ряда вон выходящая ситуация, которой предвидеть не мог никто.

Вампирский совет собрался со всех уголков света – даже слепой и глухой политик догадался бы, что причиной их появления стал далеко не пропавший на груди принца вензель. Чтобы приехать со всех концов необходимо время, именно по этой причине Эос, занявшая место на одном из двух тронов и ее свита, с неодобрением и призрением смотрели в сторону довольного Ия.

– Ненавижу этого маленького ублюдка, – проворчала Аминта, стоя по правую руку от своей повелительницы. – Давно пора его не по темницам гонять, а истребить вовсе. Сколько уже он смут поднял? До этого ему все сходило с рук, но то были игрушки…

Ее слова оставили всех без внимания. Ий сейчас интересовал присутствующих меньше всего. Ведь вампиры собирались по одной причине, а по приезде были огорошены сообщениями о массе новых событий. В зале для заседаний, рассчитанном на три тысячи мест, яблоку негде было упасть. Стоял невероятный гул – шумели присутствующие, пытаясь одновременно высказать свое удивление и претензии высшей силе. Эос наблюдала за развитием встречи молча, богиня использовала гул, чтобы собраться с мыслями.

– Прикажете выставить их вон? Одно слово, Эос, – поклонившись богине, спросил Александр заговорщицки прищурившись.

Аминта ответила за мысленно отсутствовавшую здесь Эос:

– И приказать не появляться здесь до появления Кира? Не выход. Ты солдат, не понимаешь тонкой науки политиков. С этой сворой нужно разговаривать. Обещать, лгать, уговаривать. Они должны успокоиться. Иначе не избежать нам…

Толпа, рассевшаяся по всему залу, внезапно умолкла. Поднялся со своего места пожилой вампир. На его голове серебрились седые волосы, к переносице прилипло старомодное пенсне, не менее устаревший хорошо пошитый костюм для выхода в свет немного разошелся на животе. Несмотря на его немного нелепый вид, другие вампиры, не в пример выглядевшие весьма более респектабельно и современно, притихли.

– Граф Раймонд, – подсказала Аминта шепотом на ухо Эос. – Старый и кровожадный. Давно всем доказал, что не прощает в свою сторону неуважения. Даже Антигон его побаивался.