нежно прижимают запотевшую от холода бутылку к моей лодыжке, не позволяя ей соскользнуть с кожаной поверхности.

— Всё будет хорошо, — улыбнулся Артём.

— Ты всё-таки вспомнил что-то? Твоё лицо... оно совсем не такое, как обычно.

Уголок рта Артёма нервно дёрнулся.

— Вспомнил. О твоих словах. Что тебя сбили на тротуаре. И ты пролежала год в гипсе... В душе всё переворачивается. Виновник наказан?

Я промолчала и посмотрела на дорогу. Будто я не достаточно жалко сейчас выгляжу с распухшей голенью и растрепанными волосами?

— Значит, нет? — спросил Артём.

Я потупилась и вздохнула.

— Это одна из причин, почему я не люблю миллиардеров...

— В смысле?

Мне показалось, или Артём побледнел?

— Я не про тебя сейчас.

— Хорошо, но про кого? Расскажешь?

— А смысл ворошить? Это уже в прошлом. Как там учит ваш Мастер? Надо жить в настоящем моменте?

— Надо, — согласился Артём и вдруг осторожно провёл пальцами по моей ноге, расписанной иероглифами, вроде бы стирая каплю, стекшую с запотевшего стекла, но на самом деле лаская. — Красиво. У тебя совершенные ноги!

Я замерла от неожиданности. Мне казалось, что мои ноги ужасны, и все подряд видят проступающие шрамы. Но Артём смотрел на меня так, что внезапно я почувствовала себя... женщиной. В этих шортах, с синяком на щиколотке, с растрёпанными волосами, завязанными в узел, и в футболке, испачканной о камень, но красивой! И... желанной.

— А практика?! — вдруг вспомнила я. — Ты же опоздаешь!

— Видимо, здесь моя практика сегодня, — улыбнулся Артём.

За окнами пролетали сосны и кипарисы, солёное серебро моря вдалеке, а я ощущала его пальцы с холодной бутылкой. И меня постигло странное чувство — что именно здесь и сейчас мне хотелось быть, и всё на своём месте — даже опухоль на лодыжке. Возможно я постигла дзен. Или он меня...

* * *

В приёмной скорой помощи, представляющей собой скорбный памятник ободранного постсоветского модернизма, мне сделали рентген и успокоили, что перелома нет. Мой спаситель не удовлетворился и вызвонил кого-то, потом ещё кого-то, пробежался пару раз по виртуальным клавишам, и трижды туда-сюда. В итоге нас нашёл солидный армянин, которого явно выдернули с застолья с шашлыками и петрушкой. Прочий медперсонал при виде него рассыпался бисером по вытертому линолеуму и сопроводил нас в почти приличный кабинет.

— Лучший хирург Ялты, — сообщил мне Артём. — Главврач.

Армянин с мясистым, как баклажан, носом согласно кивнул, всмотрелся в рентгеновский снимок, покрутил меня и так, и эдак.

— На этот раз ничего серьёзного, — заявил лучший хирург. — Просто ушиб и несложный вывих. Несколько дней покой, мажьте гелем, обезболивайте. Беспокоиться не о чем, но осторожность проявить стоит при всех ваших травмах в анамнезе. Вот мой телефон и названия лекарств, Артём Сергеевич. — Он протянул Артёму бумажку, на которой перед этим что-то размашисто черкнул; визитку, а затем наклонился ко мне. — Вам, Элина Александровна, нужно будет после восстановления поработать над укреплением мышц, чтобы держали суставы, и не было привычного вывиха. Для этого придётся подкачать ножки, но только с опытным спортивным ортопедом, без самодеятельности. Я напишу вам контакты в Москве.

— А в Новочеркасске не знаете специалиста? А лучше в Ютубе, бесплатно? — пробормотала я.

Артём меня перебил, будто не услышал:

— Да, спасибо, Армен Ашотович! Консультация хорошего специалиста в столице нам очень нужна!

"Нам?!" — ахнула я.

— А титан лучше извлечь, — добавил доктор, провожая нас в коридор. — Больше года носить не рекомендую.

— Но не болит же... — похолодела я.

Артём усадил меня на скамью и вернулся с хирургом в кабинет, прикрыв дверь. Когда он вышел, лицо у него было таким, словно у него самого что-то заболело. Может, зуб? Мне стало неловко. Душа свернулась. Ну вот, теперь он всё знает: про мои травмы, шурупы, пластину...

— Да-да! Я почти Терминатор! — постаралась улыбнуться я бодро, как утопленник водяному, и даже подскочила со скамьи на одной ноге.

Артём не улыбнулся, даже не включил ковбоя Мальборо... В лице его промелькнуло нечто непонятное.

Внутри у меня всё задрожало: знала же, что так будет! И потому мне не нужны отношения! Что может почувствовать мужчина, узнав, что связался практически с инвалидом? Жалость. А потом желание избавиться. Зачем такие проблемы в реальной жизни, и тем более в отпуске?! Я отлично помню бегающие глаза Иванченко в больнице и его неловкое: "Прости, у меня сейчас важный проект"... Он вышел из палаты и просто растворился на просторах Москвы, словно его и не было. Он даже молча съехал из квартиры, в которой мы жили вместе. Бледнолицый предатель!

Моё сердце рухнуло в желудок, уверенное, что Артём вот-вот развернётся и исчезнет так же. Я сжала пальцы в кулаки и одёрнула себя: "И хорошо, что ещё ничего не начиналось! Просто супер! Замечательно! Ура!" Глаза зачесались.

И вдруг Артём меня обнял. Так тепло и крепко, что можно было не держаться на ноге — не упала бы!

— Не волнуйся, всё будет хорошо, — сказал он. — Всё решим.

И так захотелось поверить, но я не могла! Потом будет больнее: все убегают по-разному, некоторые с приличным лицом и верой в добро.

— Почему ты говоришь: "Решим?", это ведь не твоя проблема, — ответила я тихо ему в шею.

Артём отстранился и взял меня за руку. Посмотрел пристально снова.

— Если я говорю, значит, я хочу решить. И могу.

— А зачем тебе? — опасливо спросила я.

— Просто мне нравится, когда ты улыбаешься, — ответил он и сам улыбнулся так, словно не собирался никуда сбегать.

— Ну что же ты делаешь, Артём?! — вырвалось у меня неожиданно для пустого коридора приёмной. — Я же так могу тебе поверить!

Он шагнул ближе, сунул мои рентгеновские снимки возникшему будто из-под земли Васе, и сказал:

— Так в этом и суть. Хватайся за шею.

— Но...

— И ещё я люблю Терминаторов. Есть у меня такой недостаток, — хмыкнул он и подхватил меня на руки.

Ничего не оставалось, как ухватиться за его шею.

— Ты так и будешь меня носить?

— А ты думала, брошу и побегу вприпрыжку? — с лукавыми чёртиками в глазах произнёс он.

Я прикусила язык, а Артём с самым хитрым видом заявил:

— Твои предубеждения