свою жизнь с незнакомым человеком. Лучше один раз с кем-то переспать, забыть и разойтись, чем каждую ночь или день видеть перед собой непонятно кого.

– Ты же понимаешь, что я с тобой не согласна?

– У тебя в голове ванильная вата, естественно, истина туда уже не поместится.

Не спорь с ним. Не надо.

– У нас есть ценности, которые не понять вам. Я считаю, в нашем мире с вопросом создания семьи все идеально, и хотя бы это будь добр не осквернять своими глупыми замечаниями.

– Ну давай, поделись подробностями, как сделал я.

У меня все еще было предположение, что темный согласился на сделку из любопытства. Я описала, как проходит церемония выбора жениха, свадьба и прочие прелести. Говорить о том, что раньше представлялось единственным возможным тому, кто живет абсолютно противоположно, было необычно. Хоть я и была воодушевлена, я не забыла о концентрации и том, что в любой момент может прозвучать колкость со стороны темного.

– Значит, тебе двадцать лет?

– Да, а тебе?

– Я на три года старше.

Мы раскрыли друг другу еще по одной карте. Правда, считать это продвижением вперед можно было с трудом.

Темный слушал меня внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы. Но под конец моих разъяснений он сказал:

– Судя по твоим историям, семья у тебя будет прекрасная. Один любящий будущий муж чего стоит, он ведь уже сейчас не видит никого, кроме своей невесты, и осыпает ее комплиментами.

Он специально пытался меня уколоть. Что так резко могло изменить его поведение? Было одно смелое предположение – зависть.

– Да, у меня проблемы с этим! – я повысила голос. Чтобы добиться большего эмоционального контакта, перекинула ногу через дерево и развернулась лицом к темному. – Несмотря на то что ты саркастичен и груб, от тебя я услышала больше добрых слов, чем от Дэйва.

– Досадно, что твой сказочный мир, полный любви и романтики, трещит по швам.

– Ты объяснишь мне, зачем продолжаешь вести себя двулично?

– Не понимаю, о чем ты, – замешкался он, а я и не подозревала, что такое вообще возможно.

– Качели, мы об этом уже разговаривали.

– Мне действительно начать избивать тебя, чтобы ты прекратила психологические игры и оставила мой мозг в покое?

Прогнувшись в спине, я приблизилась к темному. Откуда во мне столько смелости?

– Я не могу понять своих чувств к тебе из-за того, что ты постоянно показываешь себя с разных сторон. Мне страшно от того, что я испытываю.

К чему такая открытость, Аврора? Он засмеет тебя.

– Что за чувства? – заинтересованность в его голосе заставила усомниться в правильности моих слов. Я хотела отстраниться, но темный поймал меня за предплечье и не дал сдвинуться с места.

– Тебе все равно не дано их понять.

– Тогда зачем ты устраиваешь эти сцены?

Ком в горле мешал дышать, от спора с самой собой гудела голова. Мое поведение не нравилось и мне, но я не знала, как прекратить собственные эмоциональные качели. Чем я лучше его, если постоянно веду себя по-разному?

– Кажется, у меня почти не осталось к тебе отвращения. – От признания, произнесенного шепотом, хотелось провалиться под землю. Я несла полный бред.

– Прекрати на меня пялиться, – он отпустил мою руку и опять отсел. – Жалко выглядишь.

– Как часто у меня получается смотреть в глаза?

– Достаточно часто, – от услышанного мои губы растянулись в улыбке: все-таки мне не казалось. – Приятного в этом ничего нет.

– Почему?

– Ваш цвет глаз раздражает. Они у вас слишком светлые, будто светятся, особенно в моменты, когда ты принюхиваешься ко мне или когда тебе нравится то, что я говорю. Не обольщайся в следующий раз: если и проскальзывало в наших разговорах что-то милое, то это потому, что я изучал твою реакцию.

– То есть ты притворяешься?

– Да.

Вообще ему не верила. Да, не было сомнений, что он изучает светлых, поэтому я ему нужна. Зачем изучает? Возможно, от скуки или у него есть другие мотивы. Но то хорошее, что между нами происходило, не могло быть наигранным.

– Как скажешь.

Надо было закругляться. Дело было даже не в моей усталости или нежелании проводить с ним время, к сожалению. Нужно было уходить, пока в порыве я не ляпнула что-то похуже. Поэтому поднявшись с дерева, я спросила:

– Мы можем на сегодня закончить?

Он подозрительно быстро согласился: помог мне перешагнуть ствол, пройти сквозь все торчащие ветки и повел домой. По дороге я думала над тем, что сказать ему, чтобы добавить балл в свою копилку по спасению, и в голову не пришло ничего лучше жалости. Она могла либо задобрить его, так как вряд ли кто-то когда-то проявлял ее по отношению к нему, либо вывести из себя.

– Мне жаль, что с тобой происходили все те ужасы.

Смешок темного был вполне удовлетворительной реакцией.

– Я ожидал явно не подобного. Скорее осуждения, оскорбления.

– Ты не виноват в том, что с тобой сделали.

Мы остановились, и я предположила, что уже возле моего окна.

– Нет-нет, я понял, что ты затеяла. Если попробуешь надавить на меня, чтобы я помог своему ребенку, как твоему другу-темному, я разорву сделку. Ты не имеешь ни малейшего представления, что я могу сделать, если меня окончательно разозлить.

Если в ход шли угрозы, то это значило только то, что я нарушала границы, которые он выстроил вокруг себя, и раздражала его. Все эти слова не были серьезными или опасными, только лишь вяло поддерживали его образ. После сегодняшнего разговора я была уверена, что с ним все сложнее и определение «плохой» уже не подходило ему.

А возможно, я была просто слепой и наивной.

– Ваш мир полон боли, вы все страдаете.

– Мы не страдаем. – Темный схватил меня за плечи и навис надо мной, обволакивая своим запахом. Я опять была готова слушать его вечно, лишь бы он никогда меня не отпускал. – Мне плевать на ребенка, заруби это на своем светлом носике. Даже если над ним издеваются, избивают. Мы все растем одинаково, справляемся с этими трудностями. У тебя не получится найти во мне доброту и сострадание, я никогда не изменю своих принципов, и ты оставайся при своих. Только так мы избежим проблем.

– А если это просто образ, который навязали?

– Значит, так надо. Тебя разве не устраивает твой идеальный мир с идеальной жизнью?

– Хочу верить в то, что я не сошла с ума, пусть ты и продолжаешь настаивать на своей правде. Посмотрим, как долго ты будешь держаться.

– Ты становишься все увереннее в себе. Жаль тебя расстраивать.

Когда темный помог мне