Короткое выступление Керимова, в основном, свелось к тактике ВПНД на предстоящих выборах.

— По самым скромным подсчетам, — заявил нефтяной олигарх, — в Москве насчитывается до ста тысяч болельщиков «Арбата» и симпатизирующих ему людей… По России это число приближается к полутора миллионам. Если эта армия выступит единым фронтом, победа на выборах нам обеспечена и в столице, и в регионах.

— Известно ли вам, — продолжил оратор, — что некий уважаемый футбольный авторитет даже написал диссертацию на тему: «Социологические исследования привлечения к большой политике болельщиков футбола». Мы с руководством «Арбата», которое здесь присутствует, исключая уважаемого и любимого всеми Вячеслава Ивановича, — последовал жест в сторону Сакуленко и Абдража, — разумеется, пригласим столь редкого специалиста в свою команду. Но главная наша сила, это вы — арбатовцы! Я поднимаю бокал шампанского…

За что поднимает бокал Керимов, Виктор уже не расслышал. В этот момент в самом углу зала он заметил оперативника из МУРа, поднявшего руку с пивной кружкой и смотревшего в упор на Тропникова. Парень качнул пивной кружкой в сторону выхода.

Едва схватив со столика пачку сигарет и выйдя в фойе, Виктор увидел бросившегося к нему другого муровца:

— Быстро уходите отсюда, — оглянувшись по сторонам, шепнул он. — Спускайтесь по лестнице вниз, через подвал во двор. Там вас ждет серая «Волга».

Юрий Корначев стоял у раскрытого окна прокуратуры с интересом наблюдая, как поливальные машины, веером рассыпая водопады сверкающих брызг, полируют жаркий асфальт Пушкинской улицы. Облокотившись на подоконник, он предался размышлениям.

С момента убийства Екатерины Ницковой прошло около трех недель. Казалось бы, скрупулезно изучены связи погибшей, ее взаимоотношения с друзьями, футболистами, любовниками, даже техническим персоналом и вспомогательными службами «Арбата», включая уборщиц и водителей. Однако фактически ничего существенного, вернее, никого, кто напрямую имел отношение к ее гибели, пока выявить не удалось. Да, Екатерина Борисовна оказалась причастной ко всей грязной пене, приставшей к российскому футболу. Отмытые в Москве, в странах ближнего и дальнего зарубежья нефтедоллары, возвели некую надфутбольную пирамиду с договорными матчами, подкупами арбитров, телесражениями, перепродажей футболистов, прежде всего игроков сборной, которым бы еще играть и играть за отечественные клубы. В этой же пирамиде вращались многочисленные бизнесмены, крутые парни из служб безопасности и охраны, рэкетиры, сутенеры, валютные проститутки и фанатские главари. Словом, самый разнообразный люд, фактически не поддающийся учету.

Казалось бы, можно удовлетвориться обилием установленных криминальных связей, подставных фирм, банковских счетов и имен конкретных лиц, уверенно подпадающих под статьи Уголовного кодекса, и оказалось их, как рыбы в море. Однако столь же легко, подобно рыбе, уходящей из дырявых сетей незадачливого рыболова, вся эта масса людей ускользала в некое пространство, оказываясь уже вне действия закона и прокурорских полномочий. Ну, что в самом деле, весь народ сажать?

«Впору придти в отчаяние от нашей экономики, которая иначе существовать не может», — размышлял Корначев в редкие минуты душевной слабости. Но, в конце концов, опыт и амбиции опытного следователя, помноженные на работу, таких же упертых коллег, как он, должны взять свое.

Вот и сейчас, любуясь влажным асфальтом и ощущая дыхание бодрящей прохлады, старший следователь прокуратуры сконцентрировал внимание не на ворохе документов, справок, показаний свидетелей и подозреваемых, сообщениях сексотов, загромоздивших его рабочий стол, а на единственном листе бумаги, который держал в руках.

На листке в клетку из школьной тетради, которым для рабочих записей он отдавал предпочтение, следователь написал несколько фамилий, так или иначе связанных с Ницковой. Следуя в определенной последовательности, они образовали взаимосвязанную цепочку, подобно фигурам в шахматной партии, которую и предстояло распутать: Ницкова — Родин — Лебедянский — Сакуленко — Линьков — Керимов — Пшеничный. Правда, в отличие от шахмат, где весь первый ряд партера состоит из пешек, большинство этих лиц, исключая, возможно, профессора литературы и футбольного трудоголика Родина безусловно, рвались в ферзи.

«На чем кое-кто и погорел… — размышляя, Корначев обвел фамилии убитых Ницковой и Лебедянского красным фломастером. — А с остальными еще придется разбираться», — прикинул он, вспомнив, что завтра начальником следственного управления Генпрокуратуры Романовым намечено расширенное совещание бригады по расследованию убийства Ницковой.

Раздумья следователя прервал Тропников, вошедший в комнату.

— Из «Золотой пули» мне пришлось смываться черным ходом, — с усмешкой заметил он. — Спасибо ребятам из МУРа, подстраховали, но прервали откровенно скажу приятное застолье. Похоже, у них служба безопасности неплохо работает или кто-то просигнализировал хозяевам, что никакой я не журналист, а нежелательное лицо из другого ведомства. Может, Зинин? Я его там видел.

— Вряд ли, — усомнился Корначев. — Мне кажется, он не предатель по натуре.

— Жаль, предвыборно-футбольное шоу было в самом разгаре… Но нет худа без добра. Я заехал в МУР и успел захватить у криминалистов несколько свеженьких весьма любопытных экспертиз.

Выложив на стол Корначева документы с грифом «Заключение эксперта» и фототаблицами, Тропников присел на подоконник. Закурив и расслабившись, выпитое уже давало о себе знать, он принялся разглядывать проходящих по ярко освещенной Пушкинской улице редких в этот поздний час прохожих, сосредоточившись на приглянувшихся особах женского пола.

«Вот с этой высокой элегантной дамой я бы пошел в театр или пригласил бы в музей, — прикинул Виктор. — Та девушка, что пробежала в спортивном костюме и кедах, годится для бассейна и футбола. А вот эту, фигуристую, что курит на углу, явно дожидаясь кого-то, неплохо бы затащить и в постель…»

— Хватит, Витя, разглядывать баб, — прервал его мысли Корначев. — Полюбовался и будя! Что ж, действительно интересные экспертизы. Давай перед ужином прикинем, что к чему.

Как я понял, вот из этого заключения балистов, в Лебедянского стреляли не из стандартного пистолета калибра 5,45 мм, а оружия малой партии, насчитывающей пару сот стволов, выпущенных для руководства ФСБ и милиции. Эксперт пишет, что к каждому из пистолетов прилагались патроны с редкой по составу маркой пороха. Именно его следы и обнаружены в окружности входной огнестрельной раны на голове Лебедянского.

— Все верно, Юрий Владимирович, — подтвердил Тропников. — Киллер, если можно так выразиться, стрелял удачно для нас, практически в упор. Вот порох и остался. Придется запросить у завода, что в Екатеринбурге, куда и по каким каналам они отправили эти раритетные стволы и патроны.

— Пойдем дальше, — старший следователь взял следующую экспертизу. — Вот ведь как бывает! — воскликнул он. — Долго мы искали того господина, что рядом с Ницковой и Пшеничным красуется на фото в Сочах, а он — Керимов, оказывается, и на похоронах побывать успел! Указаны даже дата и время на видеопленке. Вот на фототаблице с кадров видеокамеры он стоит рядом с Линьковым.