Она что, влюбилась?

– Света, ты меня совсем не слушаешь? – Игорь строго глянул на нее, вцепившись в чашку, с которой она, зазевавшись, не хотела расставаться. – В чем дело?

– Игорек… – она сделала страшные глаза и неуверенно покачала головой, и проговорила сквозь робкую улыбку: – Мне кажется, я влюбилась!

Ну кто станет после таких слов вспоминать про охотника Русина?! Про его приятеля, с которым тот шастал десять лет назад по тайге непонятно с какой целью!

О них вспомнилось ближе к вечеру, и то потому, что в квартире Светы принялся без конца звонить домашний телефон. Звонил с интервалом в десять минут на протяжении часа. И они сразу притихли, и вспомнили, о чем хотелось забыть: ей все еще угрожает опасность.

– Они были без трофеев, – ответил Игорь, когда Света повторила вопрос. – Никто из оленеводов не видел у них охотничьих трофеев. А был как раз сезон! Почему они были с пустыми руками, Свет? Что делали в тайге неделю? И только ли в тайге? Что искали?

– Не знаю… Может, Сидорова перепугалась и послала дядьку на поиски пропавших ребят?

– Может быть… – кивнул Игорь, машинально целуя Свету в плечо.

Он почему-то все время ее трогал, целовал – в постели, за столом, у телевизора, который они начали время от времени включать, на ходу. Он будто боялся, что она исчезнет, как мираж, что ее вдруг не будет, если он не ощутит ее руками, губами.

– Но при чем тогда приезжий мужик? – недоуменно вывернул Игорь нижнюю губу. – И если бросились их спасать, то почему не нашли?

– Или нашли? – Света уставилась на темный прямоугольник окна, закрытый рулонными шторами, поежилась, вспомнив ужас тех дней. – Только почему-то спасать не стали. Сашку-то нашел не Русин. Его нашел оленевод. Стойбище его неподалеку было, километрах в двух.

– А может, он им был и не нужен? Может, нужна была девушка?

– Зачем?! Чтобы… Чтобы от нее избавиться?! Раз и навсегда? Сидорова очень сильно любила Сашу. Она просто не давала ему прохода. И в те дни, когда их искали… Она словно обезумела от горя! А он потом все равно не посмотрел в ее сторону. Но почему тогда Русин Сашку не спас? Он же знал, что его племянница по нему сохнет? Непонятно…

– Ладно, малыш. Завтра утром надо будет найти карты, восстановить то место, где его нашли, отыскать в записях, кто именно нашел этого парня, и попытаться с ним встретиться.

– С кем? С Сашкой?

– Зачем? С тем мужиком, что спас его.

– Считаешь, что это реально?! Через десять лет отыскать оленевода, которому взбрело в голову поохотиться рядом? Да они все на одно лицо и под одной фамилией! Да…

– Т-сс-сс… – его палец лег ей на губы. – Не говорю, что получится. Но надо попытаться.

– О чем спросишь в первую очередь, когда найдешь?

– Если он не забыл тот трагический случай, то спрошу… – Игорь вдруг хитро прищурился, со странной улыбкой глядя на нее, будто о чем-то догадался только что. – Спрошу, кто его надоумил искать парня именно там?..

Он так ненавидел телефонные звонки, раздающиеся утром, что решил после выхода на пенсию отключать на ночь телефон. Прямо вот с вечера, часов с девяти, выдергивал штекер из розетки, а ближе к обеду возвращал на место. И потом целый день никто его не беспокоил. И не потому, что ему никто не звонил, а потому, что отчаявшиеся дозвониться люди оставляли это бесполезное занятие. К тому же острая необходимость общения с ним именно с утра, часов в десять, пропадала. И его это вполне устраивало.

Номера мобильного телефона, того, которым он обзавелся, выйдя на пенсию, почти никто не знал. Жена у него умерла пять лет назад. Ей его номер теперь был без надобности. Дети знали: сын и дочь. Но редко пользовались своим знанием. Дочь звонила раз в неделю, по субботам обычно. Сын – хорошо раз в месяц. Еще его номер знала соседка по подъезду – Татьяна. У них был уговор обоюдно контролировать свою старость. Чтобы, окочурившись, не дай бог, не завонять. И двоюродный брат, ставший ему соседом по даче. Они делились дачными новостями исключительно по мобильному телефону.

Вот, собственно, и все. Вот и весь его круг общения. И хорошо, и замечательно. Вся его жизнь, все его неспокойные милицейские будни приучили Голина Ивана Ивановича ценить домашний уют, тишину, комфорт, неторопливое течение суток. Жаль, жена оставила его слишком рано одного. Но тут уж ничего не поделаешь. Он и к этому привык.

Мобильник тихо пискнул. Иван Иванович машинально глянул на часы, ухмыльнулся в трехдневную щетину. Брился он раз в четыре дня. Так решил после смерти жены.

Татьяна, соседка, прислала сообщение. Спрашивала, как он? Голин ответил, что все отлично. Сегодня планирует посетить стадион, пройти кругов восемь. Благо погода позволяла, дождь на пару дней – если верить прогнозам – прекратился. Он на всякий случай выглянул в окно. Сухо. Правда, ветрено, но сухо.

Отправил сообщение. Она снова ответила, что было удивительно. Больше одного сообщения они по утрам не присылали друг другу. Лаконичное: новости смотрел? Голин не выдержал и набрал ее.

– Тань, привет, что там с новостями? – старчески покашливая, спросил он.

Хотя больше притворялся стариком, чем им себя чувствовал. Шестьдесят пять всего. Какой он старик? Он вот даже волнение испытывает сексуального характера, когда на улице видит молодую красивую бабу с сочными формами. И даже недавно забегал на один адресок, оставшийся в памяти со службы. И там ему приличную скидку сделали, предоставив вполне симпатичную деваху на час.

Это он перед Татьяной выделывается, чтобы лишний раз пожалела и чтобы лишний раз надежд никаких на его счет не питала. Она не в его вкусе! Все, точка!

– В горах находку страшную альпинисты отыскали, – брякнула она, что-то звучно пережевывая.

– В горах? Находку? – у Голина вдруг странно заныло в области желудка. – Что за находка?

– Останки какие-то. Ты включи телевизор-то, бирюк, включи. На мир посмотри глазами корреспондентов. Зловеще вещают! – хохотнула Татьяна, в прошлом преподаватель биологии в районной школе.

– Останки? В горах? – эхом отозвался Иван Иванович, и желудочное нездоровье отозвалось в каждом его органе. – Чьи останки?

– А я знаю! – фыркнула Татьяна, продолжая негромко почавкивать, видимо яблоко ела, она всегда с утра заряжалась витаминами. – Кстати, тебе не звонили с бывшей службы? Вроде твой район-то был, майор?

– Не звонили.

Голин трусливо вжал голову в плечи и покосился на выдернутый из розетки штекер. Может, и звонили. Кто же знает-то!

– А чего им мне звонить? Я давно на пенсии. Какое отношение я могу иметь к моему району? Я его покинул. Помнишь когда? А я напомню! Почти десять лет назад ушел со службы. На пенсию! На заслуженный, так сказать, отдых.

– Так останки, по утверждениям корреспондентов, там не один год пролежали.