Он привозит меня туда же. В подпольное казино.

Опять та же комната. И то же пожилой мужчина.

– Нашли? – нетерпеливо спрашиваю я.

Он глазами показывает мне на стул. Сажусь.

– Очень странно все получается, – начинает мужик как-то подозрительно издалека. – На том видео, что ты дал, и правда человек из моих. Щегол. Кликуха это его. Но он, сука, не мокрушник. И не насильник. Он шестерка. По мелочи помогает. Но всегда чист был.

– Где он? – просто спрашиваю я, глядя перед собой в стол.

– Он сейчас в другом городе, но его привезут сегодня ночью. Мне самому интересно, нахуя он это все сделал. Зачем бабу изнасилованную к больнице привез? Какая-то хуета получается, – задумчиво произносит мужик.

– Я сам с ним переговорю, – перевожу взгляд на мужика.

– Без проблем, – соглашается он. – Если замочишь его, отвечать будешь только перед ментами. Щегол – шестерка, каких сотни. Одним больше, одним меньше. Но знай только, – внимательно смотрит на меня, – не мог он такое сделать. Не мог.

– Сам разберусь, – огрызаюсь я.

– Теперь фишки, – произносит мужик. – Я отдаю тебе Щегла. Ты мне – фишки. Все по договору.

– Не с собой они, – отвечаю я. – В ячейке.

– Пиши, – он кидает мне блокнот и ручку.

Я раздумываю, ещё раз пристально смотрю ему в глаза.

– Без обмана?

– Щегол твой, – говорит коротко.

– Если со мной что-то случится…

– Я помню, малой, помню, – усмехается он. – Мне проблемы не нужны. И что ты сделаешь со Щеглом, меня не интересует. Мне нужны фишки. Всё.

Я набираю воздуха и пишу, где ячейка и код. Протягиваю мужику.

Он довольно кивает.

– Щегла здесь подождем, – говорит он. – Тут самое безопасное место.

Ухмыляется и в следующую же секунду дверь с грохотом открывается, ударяясь со всей силы о стену.

В комнату вбегают сразу несколько мужиков в черном, с автоматами на перевес и в масках.

Я вскакиваю со стула. Но тут же получаю по хребту и падаю на пол.

Перед глазами бойцовские ботинки, которые больно наступают на мою ладонь.

– Лежать всем! – звучит грубый мужской голос.

Лика

В какой-то момент в моей голове появляются голоса. До этого меня как будто не было. Но теперь я отчетливо слышу чужие разговоры. Правда, слова разобрать не всегда могу. Слышу обрывки фраз.

Некоторые голоса мне знакомы. Папа, мама. Но остальные – чужие голоса. Я их не знаю. Некоторые грубые, некоторые мягкие.

Но я рада и им. Потому что это хоть какая-то жизнь в моей голове. Значит я не умерла.

Пытаюсь вспомнить, что же произошло до того, как появились эти голоса.

Тимур. Его поцелуи.

Врач. Его слова, что я жду ребенка.

И приятное тепло разливается внутри от этих воспоминаний.

Но потом словно черное пятно расползается в сознании. И острая боль. От которой я дергаюсь и слышу частое пиканье.

Потом грохот, звук двери и опять голоса. Чужие. Незнакомые.

И я, наконец, открываю глаза.

Надо мной склонились несколько человек. Я перевожу взгляд с одного на другого. Они все в белом. Значит, я в больнице?

– Что со мной? – шепчу я и не узнаю собственный голос.

– Спокойно, – отвечает один из мужчин, кладя руку мне на плечо. – Все в порядке. Вы в больнице. Спокойно.

– Что со мной? – не слушаю его я и оглядываюсь.

– Тихо, – говорит он и переключает свое внимание на приборы рядом со мной.

Потом эти люди переговариваются между собой и почти все выходят. У моей кровати остается лишь тот самый мужчина, который первым заговорил со мной.

– Вы доктор? – спрашиваю я.

– Да, – он кивает. – Вы в больнице. Хорошо, что вы пришли в себя.

– А что со мной было, доктор? Что случилось? Как я здесь оказалась?

– Столько вопросов, – улыбается он. – Я не могу вам на них ответить. Не на все. Моя задача – чтобы вы поправились. Со всем остальным будут другие люди разбираться.

– Доктор… мой ребенок… – пытаюсь вспомнить свое прошлое. – Я ведь беременна? Мой ребенок! – восклицаю уже испуганно. А вдруг я его потеряла? Я же в больнице!

Пытаюсь приподняться, но тяжелая рука доктора прижимает меня к кровати.

– Волноваться нельзя, – произносит строго. – А то вы навредите и себе, и ребенку.

Я устало падаю на кровать, расслабляюсь. Значит…

– С ребенком все в порядке, доктор? – спрашиваю с волнением.

– Угроза плоду еще сохраняется. Это чудо, что не произошло выкидыша после всего того, что с вами случилось. Только благодаря небольшому сроку. Но вы должны поберечь себя. Ради ребенка. Ситуация все еще тяжелая. Понимаете?

Часто киваю.

– Я могу увидеть родителей? Или… еще кого-то?

– Да, родственникам мы разрешим посещение. Но уже завтра. Им сейчас сообщат, что вы пришли в себя. А пока отдыхайте. Сейчас медсестра придет, ужин вам легкий принесет.

– Я не хочу есть.

– А надо. Помните: сейчас вы должны не только о себе думать.

На следующее утро ко мне приходит мама с папой. Мы долго обнимаемся. Мама плачет. Садится ко мне на кровать и прижимает к себе. И мне так хорошо. И только одна мысль не дает мне покоя.

– Мам, пап, ну, хоть вы-то скажите, что со мной? Почему я здесь?

Смотрю на них, а они отворачиваются. Убирают взгляды.

– Понимаешь, Анжелика, – говорит мама и гладит меня по руке. – Тебе пока лучше не волноваться. Потом придет следователь и вы все обсудите. Все вопросы.

– Я не могу просто лежать тут и ждать. Мам, я хочу Тимура увидеть, – говорю я.

– Какого Тимура? – удивленно спрашивает она. Ах да, она же еще не в курсе.

– Это мой молодой человек, мам, – улыбаюсь я. Так приятно это говорить. Но добавляю уже серьезнее: – мне надо с ними переговорить. Позвоните ему. У меня телефона нет.

Мама переводит взгляд на папу. Тот недовольно вздыхает и отходит к окну.

– Наверное, стресс так повлиял, – говорит он. – Твой молодой человек Аркадий, Лика, – с улыбкой обращается ко мне. – Ты забыла?

Я забыла?! Мне хочется кричать! Я все помню! Все! Но хочу сказать об этом сначала Тимуру! Я знаю, он защитит и поможет.

– Позовите Тимура! – уже требую я. – Тимура!

– Тихо-тихо, Анжелика, – мама гладит и пытается меня успокоить. – Тихо. Успокойся.