Я молчу. Знаю, что он сам все расскажет.

– Все очень хреново, Тимур, – говорит, глядя мне в глаза. – У них записка, написанная тобой, где указано местонахождение фишек. И на фишках твои отпечатки. Получается, ты был в деле. И, чтобы переубедить следствие, придется постараться. Сильно постараться.

– Но я ничего не знаю о казино.

– Ты был там, Тимур. Не забывай. Тебя взяли в подпольном казино. И не во время игры. Если бы ты играл там, то статья была бы другая. Легче было бы. Штраф заплатили и все. А так получается, что ты принимал участие в организации подпольного казино. Чуешь разницу?

Стискиваю зубы.

– Сука! – Давид со всей силы ударяет кулаком в стену. – Ведь все можно было сделать по-умному! Сука!

– Я сам все решу, – говорю, глядя в стену. – Не ввязывайся, Давид. Не надо.

– Ты уже решил, – зло кидает Давид. – Вместе теперь разгребать будем.

– Я не хочу тебя втягивать в это, – бурчу я.

Он вдруг хватает меня за шею и тянет к себе. Упирается лбом в мой лоб.

– Ты брат мне! Понял? Брат! Твои проблемы – мои проблемы! И решать их будем вместе.

Чуть толкает меня лбом. Потом отпускает и идёт к двери.

– Ещё кое-что, – говорит, останавливаясь. – Лика пришла в себя.

– Когда?! Что с ней?! Она в порядке?! – подбегаю к Давиду.

– Угрозы жизни больше нет. Тимур, посмотри на меня. Я знаю, что ты хочешь увидеть ее. Нельзя, Тимур. Нельзя.

Смотрю на него.

– За нарушение режима в СИЗО отправят! – Давид опять злится. – Ты понимаешь?! За решетку сядешь! Уймись, Тимур. Давай без эмоций сейчас. Тебе сначала надо разобраться в своем деле. Лика никуда не денется. Главное, что ей стало лучше. Угрозы нет. Если любит, то дождется. Не ломай свою жизнь из-за бабы.

Последние слова он произносит особенно жестко. И мне почему-то кажется, что он не договаривает мне что-то. Продолжаю в упор смотреть на него.

– Это все, что ты мне хочешь сказать? – спрашиваю.

– Да, – Давид отворачивается.

– Давид! – мы опять встречаемся взглядами. – Я не прощу ложь.

– Я и не лгу тебе, Тимур. Ты знаешь все, что должен знать. А теперь сиди тихо.

На следующий день меня вызывает следователь. В который раз я готовлюсь рассказать ему, что оказался в том месте совсем по другому делу. Но в кабинете встречает меня ещё незнакомый мне мужчина.

– Я новый следователь по вашему делу, – произносит он, когда я сажусь перед ним. – Ну что, Тимур Русланович, сразу к делу. С какого года вы знаете Пруткова?

– Я понятия не имею, о ком вы, – отвечаю как можно спокойнее.

– Прутков Сергей Валентинович, в криминальных кругах известный как Прут, – монотонным голосом говорит следователь, не отрываясь от бумаг на столе, – организатор подпольного казино. Именно с ним вас и взяли. Вы сидели за одним столом. Это есть в материалах дела. Тимур Русланович, – поднимает взгляд на меня, – давайте сотрудничать. Это в ваших же интересах. Кто из вас первый пойдет на сделку со следствием, тот и получит меньший срок.

Я вздыхаю.

Заново все рассказывать.

– Я уже пояснял вашему коллеге. Я оказался там случайно. Я понятия не имел, что там казино какое-то. Я пришел за тем, кто… Не важно, в общем.

Отворачиваюсь.

– А, может, все же важно? Как вы там оказались?

Молчу.

Он ждёт долго. Терпеливо.

– Ну, хорошо, – произносит, наконец. – Я вызвал вас не только по этому делу. Поразительно, но я должен вас опросить еще по одному происшествию. В качестве подозреваемого, – долго и в упор смотрит на меня.

Я ничего не отвечаю. Не знаю даже, что и предположить. Какое еще происшествие.

И он заявляет, что ему поступили результаты экспертизы по делу об изнасиловании… Лики. Я и забыл, что у меня брали анализы.

– Ваш биоматериал был обнаружен в теле пострадавшей, – говорит следователь и ждет моей реакции.

Но я спокоен.

– Это неудивительно, – говорю я. – Она моя девушка и у нас был секс с утра.

– Ваша девушка? – удивленно спрашивает он. – А жених у нее откуда тогда?

– Какой еще жених? – хмурюсь я. – Аркашка? Он бывший! Он не жених ей!

– Не знаю, насколько бывший, – усмехается следователь. – Вчера приходил только. Хотел узнать, как движется расследование по делу об изнасиловании его невесты.

Я стискиваю зубы и сжимаю кулаки. Следователь переводит взгляд на них.

– Ну, меня это мало касается, – говорит, опять утыкаясь в бумаги на столе. – Но нам надо будет перепроверить ваше алиби. Хорошо еще, что ребенка не потеряла.

– Кто? – у меня все холодеет внутри и я прямо чувствую, как краска сходит с лица.

Следователь переводит взгляд на меня и ухмыляется.

– Кто? Девушка ваша, как вы ее называете.

– Лика? Анжелика? Она что? Беременна?

– Ну как же вы не знаете о своей девушке? Или все же она не ваша?

– Моя! Моя! – я вскакиваю со стула и бью кулаками по столу.

– Успокойтесь! – вскрикивает следователь и тоже встает. – А то мне придется вызвать подмогу и запереть вас в изоляторе. – Сядьте!

И я падаю обратно на стул. Смотрю в стену и хватаюсь за голову.

Лика? Беременна? Этой мой ребенок?

Или Аркашкин?!

Меня рвет на части от услышанного. И от собственной беспомощности.

– Я могу идти? – спрашиваю нетерпеливо.

– Пока да, – следователь подписывает мне пропуск. – И помните про свой домашний арест, – протягивает бумажку и не сразу отдает ее.

– Помню я, помню, – бурчу я.

– Я пришлю вам следующий вызов. Пока идите, – это я слышу уже в спину.

Лика

Я пробыла в больнице еще десять дней. Хотя врач и настаивал на том, чтобы я подольше полежала у них, но мне хотелось домой. Поэтому меня отпустили под расписку. Сказали на следующий же день посетить гинеколога и очень внимательно следить за беременностью.

Поэтому сегодня я еду к гинекологу. К тому самому, который говорил, что у меня минимальные шансы забеременеть.

– Ну что, милочка, – она всегда меня так называет, – рада нашей новой встрече. Видите, как все удачно получилось. А вы переживали. Отец ребенка тоже пришел?

– Нет, – отвечаю я. – Он… на работе.

– Ну ладно, в следующий раз и его с собой берите. Тоже посмотрит на мониторе на малыша. Или малышку.

– А уже можно сказать? Вы уже увидите, кто там?