— Тимара, — прохрипел торговец, сжимая в кулаке украшение.

— Да? — шепотом ответила жрица, облизывая вмиг высохшие губы.

Вертон отвел взгляд. Первородная страсть пыталась взять верх над разумом, и сдерживаться было всё сложнее.

— Будь моей женой! — скороговоркой выпалил Нитрийский, протягивая Тим кулон из опала.

Повисла неловкая тишина. Ему казалось, что он слышит каждый удар сердца, и с каждым этим ударом из него вытекает сама жизнь.

Внезапный поцелуй вскружил голову. Ни сил, ни желания сопротивляться не было. Тимаре казалось, что всё идёт так, как и должно было идти, разве что запаздывает немного. Внутри постепенно разгорался огонь страсти. Такой же, как и тогда, в храме, когда она пила афродизиак. Только в этот раз всё шло изнутри. И, когда томительная нега внезапно прекратилась, Тим оставалось лишь вздохнуть с сожалением. Ничто не может длиться вечно, а нежные поцелуи от нелюбящего мужчины и вовсе можно списать на случайность.

— Будь моей женой! — неожиданно предложил Вертон, протягивая ей украшение.

Тимара опешила. Она совершенно не ожидала вот такого резкого перехода, отступила на шаг, недоверчиво поглядывая на Нитрийского. Тут же вернулся и скепсис, и желания бежать от него. Ступни словно горели, требуя сорваться на бег прямо с места. Колючее раздражение поселилось в груди, не давая трезво оценивать ситуацию. И Тим понимала, что именно происходит. Та самая скверна, о которой говорила старая шаманка, похоже, добралась до неё. А последний скачок ей помогла сделать не вовремя обронённая фраза. И что стоило Вертону помолчать? Не нарушать этот сладкий миг единения душ?..

Протянув ладонь, Тим взяла камень. Он был приятно-холодным. Отступая на шаг, жрица внимательно рассматривала белый опал. Такими подарками не разбрасываются просто так. По обычаям даже если желанная девушка отказывает, она оставляет подарок себе. И то ли Вертон надеялся на утвердительный ответ, то ли ему действительно было наплевать на стоимость вещицы, но… Глядя в отблески камня, Тимара начала успокаиваться. Словно неизвестно откуда появившаяся тьма начала отступать, оставляя место свету.

— Такими предложениями не разбрасываются, кин Нитрийский, — сурово заметила Тимара. — А что, если я соглашусь?

— То мой ребёнок родится уже в любящей семье, — без тени сомнения ответил Вертон. — Так что ты ответишь?

Он с надеждой заглянул в её зелёные глаза, ожидая приговора. Больше томиться в неизвестности не было сил. Он устал быть подвешенным, словно детская игрушка. Нужно действовать!

Тихо скрипнула дверь, вошла Нелин, уведомила о том, что купальня готова и так же незаметно вышла. Это маленькое событие дало Тимаре долгожданную отсрочку. Мысли метались словно дикий зверь в клетке. Ей казалось, что она не знает, как правильно ответить. Замуж? За малознакомого человека? Это казалось безумием! Но почему-то всё естество требовало ответить согласием. А другая её половина, тёмная и явно чужеродная, подстрекала бежать.

Вместо ответа Тимара надела кулон и вопросительно посмотрела на Вертона. Это не было “да” в привычном понимании, но гораздо больше, чем отказ.

— Пойдём в купальню? — предложила жрица, стараясь соскочить с неудобной темы.

Торговец вынужденно согласился, подавая Тим руку и помогая выйти во внутренний дворик домика.

Хвост двадцать шестой. Предложение

В купели было тепло и уютно. Солоноватая вода казалась немного странной. В свете магических светильников она выглядела бирюзовой, но не такой, как морская. Более блеклая, спокойная. Даже временами вырывающиеся со дна тёплые потоки не нарушали приятного ощущения гармонии. Стены, ограждающие от внешнего мира, сложены из массивных камней. Не хватает только “крышки” сверху, так бы было ощущение огромной естественной пещеры.

Тимара поглядывала на Вертона из-под прикрытых век, вспоминая, с какой нежностью он помогал ей раздеться. По телу пробегали приятные волны жара, и они ни капельки не были связаны с тёплой водой купальни. Хотелось наплевать на приличия и отдаться ему прямо здесь, прямо сейчас, чтобы искры из глаз, как в тот самый первый раз. Впиться поцелуем в пухлые губы, прижаться к груди, нащупать ладонью горячий член и поглотить его. Быть ведущей, задавать темп, упиваться его наслаждением.

Помотав головой из стороны в сторону, Тим прогнала непрошенное наваждение. Такое резкое сближение не входило в её планы. Даже принятое предложение руки и сердца не обязывает вешаться на мужчину и отдаваться ему. Но почему же тогда так хочется? Почему от случайно пойманного взгляда по телу пробегают мурашки, а руки сами собой тянутся к груди, пытаясь хоть как-то снять возникшее напряжение?

— Хочешь, я разомну тебе плечи? — неожиданно предложил Вертон, отталкиваясь от своей стены купальни и оказываясь совсем рядом. — Дорога была долгой.

— Д-да, — шёпотом ответила Тим, сильнее сжимая бёдра.

Соблазн наброситься на Вертона прямо сейчас рос с каждой минутой. А как трудно было отвести от него взгляд, когда Нитрийский опёрся ладонями о бортик и выпрыгнул наружу, чтобы сесть за её спиной. Икры касались рук Тимары, создавая невероятное ощущение близости. Горячие ладони легли на плечи и принялись медленно из разминать, давая уставшим мышцам долгожданный отдых. Большие пальцы то и дело скользили по шее, заставляя Тим желать его ещё больше. А в один томительно — приятный момент горячие ладони накрыли её грудь, чуть сжали. Нежные пальцы погладили соски, и жрица сама не заметила, как с губ слетел жалобный стон. Она хотела его. Безумно. До дрожи в коленях.

Тим не заметила, как Вертон лёгким движением вытащил её из воды и уложил на разбросанные в беспорядке полотенца. Она чувствовала его желание как своё собственное, как первозданную страсть, доступную лишь богам, и только скромность и обрывки чёрного шлейфа не давали ей умолять о том, чтобы он взял её прямо здесь и сейчас.

Вертон любовался изящным телом амматисы, нежно проводя кончиками пальцев по её бокам. Наблюдать за тем, как она выгибается вслед его ласкам, было упоительно-приятно. Каждое прикосновение находило отклик, подстёгивая изучать её тело всё больше и больше. В паху болезненно ныло, но Вертон заставлял себя терпеть, не желая превращаться в похотливое животное. Перед ним была не та женщина, с которой можно вести себя подобным образом. Нет, с любимой нужно быть ласковым и нежным, никак иначе.

Ласкать уже набухшую грудь, перекатывая между пальцами торчащие соски и получая в награду довольные стоны. Целовать нежные плечи, чуть торчащие ключицы и яремную впадину. А потом впиваться в губы страстным поцелуем, не давая шаловливым ладошкам амматисы прикасаться к члену. Вертону казалось, что сделай она это, и он просто забудет всё человеческое, что в нём было, и ворвётся в её лоно, возьмет, сделает своей.

Поэтому приходилось отступать, спускаясь дорожкой поцелуев от груди до пупка, сжимать ладонями бедра и слушать жалобные стоны женщины, желающей большего. И самому желать извести её подобной лаской, заставить мечтать лишь о том, чтобы он обладал ею!