великан. Чтобы сразиться с ним, Насьен хочет взять меч Давида и уже вынимает его из таинственных ножен; но рукоять тут же отделяется, и клинок падает перед ним на землю. Тогда он понимает, как дерзко поступил, желая употребить оружие, предназначенное последнему из его потомков; затем, заметив другой меч, лежащий возле первого, он берет его, идет биться с великаном и поражает его одним смертельным ударом. После они возвращаются на корабль Соломона и продолжают свой путь, направление которого предоставлено воле небес, пока не встречают корабль короля Мордрена. Он же, приложив к мечу Давида рукоять, отделенную от него Насьеном, видит, как обе части соединяются, как и прежде[237]. Затем некий голос приказывает им немедленно покинуть корабль и вернуться на судно, которое доставило к ним короля Мордрена. Насьен, колеблющийся более двух других, чувствует, как пылающий меч опустился на его левое плечо, оставив в нем широкую и болезненную рану. «Это, – сказал голос, – наказание за провинность, которую ты совершил, вынув из ножен меч Давида». Боль заставила Насьена упасть на землю, но не могла исторгнуть у него ни малейшего ропота. Напротив, он счел, что эта рана – новое доказательство любви, которую Бог питал к нему, поскольку он наказал его на этом свете, вместо того чтобы уготовить ему вторую жизнь, полную вечного страдания.

Здесь наш автор оставляет короля Мордрена, герцога Насьена и юного Селидония, чтобы занять нас рассказом о королеве Сарацинте и герцогине Флежетине, жене Насьена, оставшихся в королевстве Саррас после того, как их супруги удалились.

IV. Путешествие посланников в поисках Мордрена, Насьена и Селидония

Как нетрудно поверить, новость о смерти Калафера и о пропаже Насьена привела в величайшее изумление добрую и прекрасную герцогиню Флежетину. Супруг ее Насьен скоро явился ей во сне утешить ее и поведать, что в один прекрасный день Богу будет угодно воссоединить их и населить их потомками отдаленный край в Восточных землях. Дама тотчас решилась покинуть свой город Орберик и пуститься на поиски, держа путь в ту сторону, не особенно ясную, что указало ей видение. Едва она отбыла, сопровождаемая верным вавассером[238], как королева Сарацинта, повинуясь подобному же побуждению, велела пяти верным воинам отправиться в другой путь, на поиски Мордрена. Гонцы уехали, имея при себе послание, должное при случае служить им охранной грамотой, где излагалась цель их странствия и история испытаний, выпавших на долю короля Мордрена, герцога Насьена и юного Селидония.

Сии пятеро благородных мужей направились в Египет и прибыли в город Кокеан, прародину преподобной Марии Египетской[239]. Будучи уведомлены во сне, что они следуют ложным путем и что те, кого они ищут, блуждают сейчас по Греческому морю, они вернулись восвояси и вошли в Александрию. Там похоронили они одного из сотоварищей, не вынесшего чрезмерного зноя тех земель.

У берега они приметили корабль, с виду покинутый. Велико же было их удивление, когда, взойдя, они нашли на палубе и в недрах корабля две сотни мертвых тел. Они оглядели все вокруг и, наконец, обнаружили юную даму, залитую слезами. Как и по какой превратности судьбы довелось ей очутиться в подобном месте?

– Судари, – сказала она им, – если вы дадите слово пощадить меня, я вам поведаю: люди, коих вы видите, были подданными короля Лабеля, моего отца; накануне он уважил просьбу короля Менелая, одного из моих дядей, желавшего проведать своего сына, правителя Сирии. Менелай отправился морем и позволил мне сопровождать его. Король Тарса, с которым у него была давняя распря, прослышав о его отъезде, снарядил сонмище кораблей, вышел наперерез нашему и напал на него. Битва была долгой и донельзя жестокой, но множество их было неодолимо; мой дядя погиб с оружием в руках; воинов его постигла та же участь; это их тела распростерты перед вами. Выказав род сострадания к моей юности, мне сохранили жизнь, которую я так жажду отринуть. Судите сами, не уместнее ли было бы даровать мне смерть.

Посланники были тронуты этим рассказом, но корабль решили употребить, чтобы продолжить свои поиски. Они спросили у дочери короля Лабеля, не угодно ли ей будет сопровождать их. Девица отвечала, что, если они обязуются не чинить ей бесчестия, она охотно последует за ними, куда им заблагорассудится. Первейшей их заботой было решить, как освободить корабль от всех мертвецов и схоронить их от зубов медведей и львов. Прибегнув к помощи местных жителей, они выкопали обширный ров, куда сложили две сотни тел; их накрыли огромным камнем с такой надписью: «Здесь покоятся люди Лабеля, убитые людьми Тарса; посланные на поиски Насьена похоронили их из благочестивого уважения к их человеческому облику». Затем они нагрузили корабль всем, в чем могла у них возникнуть надобность во время плавания, столь полного случайностей; но тщетно они искали лоцмана: и когда настала ночь, все они уснули на корабле. Паруса, однако, оставались подняты; и вдруг мощное дуновение увлекло корабль и погнало в открытое море, так что назавтра, проснувшись, они уже не увидели берега и оказались без шкипера и лоцмана, летя над волнами с быстротою сокола, преследуемого или преследующего добычу.

Они не преминули пасть на колени и горячо и слезно молили о небесной защите. На утро четвертого дня их корабль налетел на остров, ощетиненный острыми скалами, и раскололся на четыре части. Из четверых посланников двое утонули, двое же других достигли скал, окаймлявших оный остров. Что до девицы, она держалась на утлой доске, взывая к жалости своих спутников. Один из них, сам рискуя утонуть, скинул свои одежды, устремился к ней вплавь и повлек ее к тому месту, куда вынесло их двоих.

Тут они осмотрелись по сторонам и заметили справа от скалы узкую тропинку, которая вела на вершину горы, огражденной скалами супротивного берега. По мере того, как они по ней следовали, открывали они добрые земли, плодоносные кущи, сады, давно уже не возделанные, и, наконец, – замок, на диво громадный и могучий, хотя многие камни из его кладки обвалились. Между выщербленных стен возвышался дворец, разрушенный, но роскошный, выстроенный из мрамора всевозможных цветов, где немалое число колонн еще держалось стоймя. Что за государь владел им в былые времена, что за мастер смог воздвигнуть здание столь чудесное? Оглядевшись, они обнаружили под мраморным портиком, отделанным золотом, серебром и агатом, богатейшее ложе, четыре опоры которого были покрыты эмалью и драгоценными каменьями. Под ложем простерлась гробница из слоновой кости, изукрашенная фигурами птиц, где