Амелия проводила его взглядом – он шел чуть быстрее, чем ходят люди, у которых легко на душе. Выйдя из бистро, он широкими шагами прошел через деревенский луг к своему дому, где на дорожке к крыльцу его ждали мужчина и женщина.

Мужчину Амелия не знала. Средних лет, с сединой в волосах и мягкими чертами лица. Но больше всего ее поразила его форма. Не Квебекской полиции. Темно-синяя, с золотыми пуговицами и знаками различия. И фуражка с широкой золотой лентой. Когда Гамаш подошел к нему, мужчина встал прямо, почти что навытяжку. И чуть не отдал честь, во всяком случае попытался.

И опять коммандер удивил Амелию. Наверно, прежде он был важной персоной, если старший офицер относится к нему с такой почтительностью. Хотелось бы ей знать, что за ужасные преступления совершил Гамаш, если его выгнали со службы. На равнину Сен-Альфонса и в Полицейскую академию.

Пока эти двое обменивались рукопожатием, Амелия внимательнее присмотрелась к женщине. В гражданской одежде. Светловолосая. Невысокая, но нет ощущения, что маленькая. Напротив. В ней было что-то внушительное, даже на расстоянии.

И тут глаза Амелии широко распахнулись.

– Черт возьми!

– Что? – спросила Хуэйфэнь, проследив за ее взглядом. – Кто они?

– Откуда мне знать? – отмахнулась Амелия.

Это была глава отдела по расследованию убийств. Та самая, интервью с которой Амелия видела по телевизору в квартире пьяной хозяйки меблированных комнат.

Амелия встала и направилась к двери.

– Стой!

Все в бистро замерли. Включая Амелию.

– Иди сюда.

Амелия повернулась. Когда посетители бистро поняли, что эти слова обращены к молодой женщине, все поспешили отвести глаза, чтобы не видеть неминуемого кровопролития.

Рут кривым пальцем показывала на пустой стул за ее столом. Поколебавшись секунду, Амелия подошла и села.

– Разве он не велел оставаться на месте? – строго спросила Рут.

– Вы Рут Зардо, поэтесса, – сказала Амелия.

– Я слышала, в академии случилось убийство. Твоих рук дело?

Слабоумная старая поэтесса смотрела на нее так пронзительно, что Амелии показалось, будто этот взгляд рассекает ей кожу.

Рядом с Рут покачивала головой дьявольская утка и бормотала: «Фак-фак-фак».

В голове у Амелии стало пусто, осталась только одна строчка из книги, которую предлагал ей коммандер. Она отказалась от подарка, но потом нашла экземпляр в «Старой книге» неподалеку от академии и купила. Марк Аврелий.

«Цель жизни не в том, чтобы быть на стороне большинства, а в том, чтобы не оказаться среди сумасшедших».

Амелия знала: она оказалась в самой гуще сумасшедших.

Шагая по деревенскому лугу, Гамаш видел знаки различия на форме гостя. Корона над тремя звездами ордена Бани, старинного рыцарского ордена.

Этот человек был высокопоставленным офицером Королевской канадской конной полиции. Заместителем комиссара КККП.

Изабель Лакост открыла рот, чтобы представить их, но человек уже шагнул навстречу Гамашу, улыбаясь и протягивая руку.

Улыбался он сдержанно – приветственно, но не радостно. Ведь их как-никак соединила трагедия.

– Коммандер Гамаш, – сказал он. – Сожалею, что при таких обстоятельствах, однако очень рад познакомиться наконец с вами.

– Это заместитель комиссара Желинá, – представила его Изабель Лакост. – Он будет помогать нам в расследовании.

«Помогать» было, конечно, эвфемизмом. Каким бы любезным ни казался заместитель комиссара Желина, его приставили к ним в качестве сторожевой собаки. Наблюдать за ними. Присматривать.

– Поль Желина, – произнес заместитель комиссара.

– Арман Гамаш, – произнес Гамаш. – Рад познакомиться.

Рукопожатие офицера КККП было крепким, но не костедробительным. Ни попытки, ни нужды демонстрировать силу. Сила подразумевалась и без того.

– Заместитель комиссара прилетел из Оттавы и как раз находился в управлении КККП в Монреале, когда старший суперинтендант Брюнель позвонила с просьбой о наблюдателе, – сказала Лакост.

– Что ж, нам повезло, – сказал Гамаш.

– Oui, – откликнулся Желина. – Я хотел, чтобы мы трое встретились как можно скорее. Хотя и не предполагал, что встреча состоится здесь. – Он огляделся вокруг. – Мило.

Это прозвучало вежливо, однако было ясно, что в ближайшем будущем месье Желина не собирается посещать Три Сосны еще раз.

– Désolé, – сказал Гамаш. – Мне потребовалось срочно приехать сюда, но я постараюсь побыстрее вернуться в академию. Извините, что вам пришлось тащиться в такую даль.

– Если откровенно, то меня это даже устраивает, – сказал Желина, шагая рядом с Гамашем к крыльцу. – Неплохо хоть ненадолго вырваться из города, и, по правде говоря, такие ситуации всегда неловки. Влезать в чье-то расследование. Один раз мне уже пришлось заниматься чем-то подобным. Не самое приятное дело, но необходимое. Мне всегда легче начать разговор прямо на месте преступления. Более приватно. Меньше отвлечений и перерывов. Мы со старшим инспектором Лакост имели возможность поговорить по дороге.

– И теперь вы хотите поговорить со мной?

– Да. Наедине, если возможно.

Гамаш пригласил офицера КККП первым подняться на крыльцо к двери.

– Вы видели место преступления?

– Да. По пути сюда я набросал предварительный отчет.

– Тогда вы, возможно, знаете больше, чем я.

– Сомневаюсь, коммандер.

Сказано это было по-дружески, но Гамаш почувствовал подтекст. Может быть, даже предупреждение.

«Не верь всему, что думаешь», – напомнил он себе. И все же…

Неожиданно за стеклом двери появилась физиономия. Горящие глаза и уши, которые начинались в дверном окошке, а заканчивались где-то под потолком.

Гамаш рассмеялся. Он всегда радовался, видя, как Анри стоит на задних ногах, с высунутым языком, покачиваясь и размахивая хвостом. Потом он услышал знакомый голос и знакомые слова, всегда одни и те же:

– Ох, Анри. Назад. Прочь от двери. Ты же знаешь, ему не войти, пока ты в нее упираешься. Вот так, хороший мальчик. Сядь.

Арман повторял слова жены вплоть до слов «Хороший мальчик. Сядь».

Но потом зазвучали другие, незнакомые слова:

– Грейси, фу. Все в порядке. В порядке. Пожалуйста, не надо. Ой…

«Грейси?» – подумал Гамаш.

Он открыл дверь и увидел Анри: пес сидел и молотил хвостом, открыв пасть в улыбке и наклонив вперед уши-радары. Его буквально раздирало от счастья. За ним стояла улыбающаяся Рейн-Мари.