— Рада познакомиться, — я почтительно склонила голову. — Такая рекомендация из уст мужа дорогого стоит!

— А теперь оставь нас, девочкам надо посекретничать о своем, — она ухватила меня под локоть. — Не бойся, никому не дам твою красавицу в обиду!

— Она и сама справится, — Янур усмехнулся и вопросительно глянул в мое лицо.

— Иди, — улыбнулась ему, — только не бей Тарда без меня, ладно?

— Мы все в предвкушении, когда же состоится сегодняшний бой! — Бетани рассмеялась, глядя ему вслед. — А иначе со скуки помереть можно! — она с тоской обвела глазами богато украшенный зал, полный разодетых в пух и прах гостей. — Отметим знакомство? — остановила лакея и взяла у него с подноса бокал.

— Конечно, — я последовала ее примеру, но пить не стала, лишь «помочила губки».

Помню, как однажды бабушка втолковывала Каринде на первом балу:

— Запомни, деточка, приличная ледь весь вечер носит с собой один бокал, будто ее пальцы к нему приклеены.

— Словно я его спереть хочу? — уточнила сестрица, которая уже была намного выше и крупнее бабушки.

— Можно и так сказать, дитя мое, — она кивнула, и седые букли на голове затряслись. — Так вот, слушай далее. К концу бала бокал должен опустеть лишь наполовину, поняла? Запомни!

Каринда в тот день об этом напрочь позабыла. Зато я хорошо запомнила, увидев, как ее вырвало прямо на ботинки нашего отца, тоже уже не сильно трезвого, и усвоила, что алкоголь — зло.

А на следующий день разозленная мачеха курсировала из спальни мужа, который охал, лежа на кровати, в комнату Каринды, которая тоже не могла голову поднять от подушки. Проклиная супруга и потомство, женщина сначала мужу читала гневную отповедь, а потом повторяла ее доченьке, на бис.

— Вы не пьете? — спросила Бетани.

— Предпочитаю не рисковать, — я улыбнулась. — Эти горячительные напитки так коварны: два бокала, и ты коала!

— Какая прелесть! — женщина расхохоталась. — Надо запомнить!

П-пух! И на моем плече появился Шушик.

— Тарда еще не били? — осведомился пушистик, оглядевшись. — Мое почтение, дамы!

— Ой, какая прелесть, кто это у вас такой замечательный? Упитанный мужчинка!

— Пора на диету садиться, — хищнегг нахохлился обиженно. — Это у меня просто шерсть плотная, а так я ни разу и не упитанный!

— Это фамильяр Шушик, Бетани! — я подмигнула ему, перепрыгнувшему мне на руку.

— Шушик Шустрикович, — поправил он и важно кивнул, шаркнув лапкой по моей ладони, отвешивая церемонный поклон. — Приятно познакомиться, миледи!

— И мне приятно, Шушик!

— Хочешь ягодку? — я взяла со стола, уставленного разнообразной снедью, тарелочку с угощением.

— Я лучше бутер с икоркой! — он цапнул тарталетку и впился в нее зубками. — Фкучна!

— Вот и я говорю, скучно, — поняла его по-своему Бетани. — Каждый год одно и то же! Танцы, сплетни, снова танцы.

— А это кто такой? — к нам подошла пышная, будто сдобная булочка, мадам. — Ути, какой! Тоже такого хочу! — она протянула палец к Шушику. — Почем брали, милая? И где? Ведьмы подторговывают фамильярчиками, да?

— Можно я ей пальчик откушу? — шепнул малыш мне на ухо.

— Не надо, отравишься, — ответила со смешком.

— И то верно.

— У нас с мужем приют для фамильяров, — я пустилась в рассказ о подлых бессердечных магах, которые бросают их на произвол судьбы.

— Какие злюки эти волшебники! — заохали собравшиеся вокруг меня дамы. — Как же можно так себя вести!

— А почему они не умирают, интересно? — спросила сдобная мадам. — Ведь фамильяр, отвергнутый магом, обречен на смерть.

— Потому что мы их любим, — ответила я и вспомнила слова Элис, о которых говорила Пружинка, — а любовью можно исцелить всех!

— Да-да, любовь — великая сила! — дамы закивали.

— А почему этот пузатенький фамильяр выбрал вас, вы же не магисса? — не унималась «булочка», снова протянув к нему руку.

— Мы просто друзья, — я едва успела отступить на шаг, чтобы она не осталась покусанной.

— Значит, и у других могут быть такие же фамильяры, не только у магов?

— Наверное, — я пожала плечами. — Но только если вы с ними подружитесь, и они сами захотят с вами остаться!

— Как интересно! — протянула пышная во всех местах леди.

— Я сбегаю! — Шушик сделал п-пух и исчез.

Дамы разочарованно застонали. Но тут в воздухе снова будто полопались мыльные пузыри, и вокруг меня начали порхать наши феечки.

— О, какая красота! — умилились женщины. — Восторг!

— Вы произвели фурор! — шепнула я Фиа.

— Мы такие! — она довольно кивнула, взмахнула палочкой, и под потолком расцвел золотистый цветок.

Ярко вспыхнув, он рассыпался на искорки, которые начали медленно оседать на прически и наряды дам, заставляя все это переливаться.

— Волшебство! — «булочка» прижала руки к сердцу. — Я бы все отдала за такую подружку-феечку!

— А я бы не отказалась стать ее подружкой, — шепнула Миа, шлепнувшись мне на плечо. — Она одна живет и, говорят, добрая!

— Да? — я покосилась на нее.

В голове начала зреть интересная мысль.

— В принципе, — протянула я. — Если фамильяр не против, можно было бы попробовать. При обоюдном согласии и после заключения соответствующего договора, где будут прописаны все условия и, — я помедлила, — разумная плата, которая пойдет на содержание приюта.

— По-моему, из этого может получиться кое-что интересное, — поддержала меня Бетани. — И, наверное, приюту не помешают волонтеры, правда, Лола?

— Разумеется! — я кивнула. — Тем, кто добр и будет хорошо работать, фамильяры с удовольствием покажутся и уверена, будут рады пообщаться!

— Только отошел, а ты уже тут в центре внимания? — горячее дыхание обожгло мою шею. — Простите, дамы, позвольте украсть у вас мою красавицу-супругу, на один танец!

Он обхватил меня за талию и тут же «утанцевал» подальше. Покружив жену по залу среди других парочек, мой демон без зазрения совести увлек меня к дверям.

— А ведь обещал всего на один танец! — попеняла я, когда меня бессовестно вытащили в коридор.

— Обманул! — довольно рассмеялся.

— Ась? Что? — бабулька, стоявшая у лестницы, приставила руку к уху. — Бессовестные совсем! — погрозила нам кулаком. — Вы еще прямо на лестнице свой размножательный процесс устройте! Никакого стыда!

Мы с мужем хихикнули.

— Вот в мое время, — продолжала вещать старушка, — на людях и за руки-то держаться было нельзя!