неудачно, что снижает скоростные показатели и проходимость танка; тактическое использование танка в отрыве от ремонтных баз невозможно вследствие ненадежности основных узлов — главного фрикциона и ходовой части. Заводу было предложено расширить габариты башни и боевого отделения, что дало бы возможность устранить дефекты установки вооружения и оптики; разработать заново укладку боекомплекта; заменить существующие приборы наблюдения новыми, более современными; переработать узлы главного фрикциона, вентилятора, коробку передач и ходовую часть. Увеличить гарантийный срок дизеля В-2 минимум до 250 часов.»

На военном совете результаты испытаний были рассмотрены и утверждены маршалом Куликом. Военным представителям на заводе было дано указание прекратить приемку Т-34 и возобновить приемку БТ-7. Фактически, это решение ставило на «тридцатьчетверке» крест. Одновременно производить один танк и доводить до ума другой, означало, что сроки подготовки к выпуску новой машины значительно затянутся и не факт, что вообще она станет на конвейер. Если бы это решение прошло, а до войны оставалось уже полгода, то встретили бы ее без новых танков. Пусть и недоработанных, пусть к ним масса претензий, но это же не БТ!

С решением Кулика не согласилось руководство завода, при поддержке заместителя наркома среднего машиностроения Горегляда и представителя ГАБТУ Лебедев. Да, тот самый будущий генерал-лейтенант, который давал заключение по американским испытаниям Т-34. Они обжаловали решение Кулика у Климента Ефремовича Ворошилова.

И К. Е. Ворошилов, к тому времени уже находившийся в опале за провал в финской войне, снятый с поста наркома Обороны, взял и отменил приказ маршала Кулика, заместителя наркома Обороны. Руководство харьковского завода, не знавшее еще, по всей видимости, что за провал в финской войне маршал Ворошилов удостоился опалы и удален от военных дел (а откуда оно бы узнало, если еще не были изданы соответствующие труды историков о Ворошилове?), немедленно возобновило выпуск нового танка, устраняя недоделки и претензии в ходе серийного производства.

И Кулик ведь не побежал к Сталину жаловаться на самоуправство Ворошилова. Кажется, Григорий Иванович, грешным делом, подозревал, что «снятый» с наркомов обороны Ворошилов занял пост заместителя Предсовнаркома и Председателя Совета Обороны, в этой должности курировал наркомат обороны и всю оборонную промышленность. И новый нарком обороны С. К. Тимошенко заходил в кабинет к «снятому» четким строевым шагом и докладывал о состоянии дел в наркомате, вытянувшись в струнку. Как подчиненный.

Но интересная картина получается: выходит, если бы не Ворошилов, то тех 967 «тридцатьчетверок», которые встретили войну в Западных округах, которые явились основным танковым средством сдерживания блицкрига у нас и не было бы? Так ведь?..

* * *

…Конечно, дело здесь не только в Ворошилове. Ситуация с выпуском Т-34 ХПЗ невозможна ни в какой другой экономике, кроме социалистической. Судите сами, у завода есть отработанное изделие, которое сам заказчик желает получать. Так в чем проблема? Гони вал того, что уже не создает проблем с производством и со сдачей заказчику. Никакой владелец завода не понял бы директора, который стал бы в этой ситуации кочевряжиться и продавливать изделие, которое заказчик не готов принять. Да еще лишние затраты на доводку машины. Это серьезные деньги, которые из прибыли улетают. Но у нас в 1940-м году руководство ХПЗ стало бегать по министерствам и само требовать снять с производства беспроблемный у приемщиков танк, технология выпуска которого была давно отработана. Это дикая ситуация для частнособственнической экономики. И, само собой, кадры решают всё. Руководителем, объединившим по своей должности военное и оборонно-промышленные ведомства, оказался человек, который смог разобраться в проблеме и выбрать правильное решение, потому что его назначение на эту должность не было результатом лоббистских интриг корпораций или ведомств. Компетенция и государственный подход — вот что открывало вход в «социальные лифты» того государства.

Но мы же забыли про командирские башенки, которых не было до 1944 года на наших танках. А в экипаже Т-34 не было отдельной должности командира, он был еще и наводчиком. Какая печаль! Юрий Мухин так и пишет, что некогда командиру нашего танка было командовать, он всё время смотрел в прицел пушки. Прямо как сядет в танк, так сразу уставится в прицел и смотрит в него, и смотрит. Некогда ему отвлекаться на командование экипажем. И что видно в прицел, то он и видит, а по сторонам не смотрит. И все остальные члены экипажа заняты. Заряжающий смотрит всё время на снаряды, ждет команды командира, которому некогда на командование отвлекаться, какой снаряд загнать в пушку. Радист тоже только на рацию смотрит. Механик-водитель вообще никуда не смотрит, он только едет туда, куда командир скажет, которому некогда на командование отвлекаться. Главное, и смотреть-то некуда, потому что командирской башенки нет, со всех сторон глухая броня без щелей.

Всё это, разумеется, бред от человека, который вбил себе в голову, что немцы умнее наших генералов, которые не смогли додуматься до командирской башенки. И под это подгоняет всё подряд. На КВ-1 и без немцев додумались до отдельной должности командира. Размеры башни позволяли посадить пятого члена экипажа. Как только промышленность освоила Т-34 с более просторной башней, так сразу в экипаж и этого танка ввели 5-го человека. Но так ли уж критично было совмещение должности наводчика и командира на ранних танках?

Нет, конечно. Наводчик не смотрит всё время в прицел пушки, тем более во время движения танка. Стабилизаторов орудий тогда еще не было, поэтому во время движения наводчик в прицел почти всегда видел то небо, то землю. Какой смысл ему было любоваться этим калейдоскопом. Он начинает работать, когда получает от командира целеуказания и по ним приступает к наводке на цель орудия. Всё остальное время наводчик свободен. Если он одновременно и командир танка, то он в свободное время, так сказать, сам осматривает поле боя и ищет цели. Этим же занимаются и все остальные члены экипажа с различной степенью слаженности, потому что многое из того, по чем стреляет танк из пушки, может стрелять и по самому танку, а жить все хотят. И заряжающий, и механик-водитель, и стрелок-радист, все члены экипажа во время боя во все глаза глядят в смотровые приборы и щели, выискивая цели и орут координаты обнаруженного в ларингофон своему командиру-наводчику. Конечно, хорошо, когда должность командира отдельная, но особо ничего нет критичного и в совмещении должностей, вопрос только в том, как танк оборудован смотровыми приборами, как экипаж может визуально исследовать местность. И тут выясняется, что у немцев с этим были проблемы гораздо серьезней даже при наличии командирских башенок.

Это гансы, те из них,