Я поднялся, в спину уперлись встревоженные взгляды братьев исестры. Я с чувством вины подумал, что никто не обиделся, что от них что-тоскрывают, все просто встревожились за меня.

На пороге отец обернулся:

— А матери твои тайны можно? Мне бы не хотелось безнее.

— Да-да, — ответил я торопливо, — да, мама…да…

В сарайчике вкусно пахло стружками. Кроме столярноговерстака и множества оструганных досок, в мастерской широкая лавка, паратабуреток, ведра со столярным клеем, полки с рубанками, стамесками, пилами всехразмеров, мотками бечевки…

Я видел встревоженное лицо отца, а мать даже побледнела,чувствуя беду.

— Давайте сядем, — взмолился я. — Ничегоособенно страшного не произошло… Но я не знаю, что делать…

— Говори, — велел отец.

— Я не могу сказать всего. Сейчас я уеду, так надо. Такуж получилось, я не смог отказаться, когда меня попросили об одной услуге. Могбы, но меня поймали на «слабо», так что приходится спешить. К тому же слышал,обо мне уже расспрашивали какие-то люди. Неприятности могут задеть и вас…

Пока я рассказывал, перед глазами снова ожили и налилиськрасками скачущие всадники, доспехи рыцарей, гневный крик орка, я услышал, какнаяву, конский храп и топот, зловещий лязг покидающего ножны меча, злые голосалюдей, привыкших повелевать, а также хруст меча, когда рассекал черепа и хребтыморских чудовищ.

Мать охнула и стала белой, как полотно. Отец встал, хотелчто-то сказать, но рухнул на лавку, будто его ударили под колени.

— Так что, — закончил я несчастным голосом, —мне придется… Если останусь, то и сам не сохраню голову, и на вас наведу беду.Меня будут ждать до утра.

Отец вскинул голову:

— Кто?

— Волк и ворон, — объяснил я с неловкостью. —Вечные спутники героев. Ну кто еще потащится со мной в такую даль? А все этиволшебники, гномы, эльфы и переодетые принцессы — брехня.

Мать всхлипнула:

— Сынок…

Отец сказал тяжело:

— Ладно, мать. Ты же знаешь, рано или поздно этопроизошло бы.

Я не понял, почему так, посмотрел на мать, а та вытерлаплатком слезы, покорно кивнула:

— Да, час пришел… Но так хотелось, чтобы это…отодвинуть как можно на дольше. А то и вовсе чтоб…

Отец перевел на меня печальный взгляд.

— Сын мой, — сказал он тепло, — наверное,пришло время сказать тебе правду.

У меня почему-то похолодели внутренности.

— Правду? Какую?

— Ты жил в любви, — ответил отец тепло. —Разве ты чувствовал, что тебя любят меньше, чем братьев? Или сестру? Разве былчем-то обделен?.. И все-таки знаешь, что от братьев отличаешься.

Я лихорадочно вспоминал рослых парней за обеденным столом.Все такие же, как и я: крепкие, рослые, светловолосые, белозубые. Такие умеют илюбят работать, старшим оказывают уважение, слабых защищают, жрецам непрекословят… Правда, я не такой уж и светловолосый, скорее наоборот. Правда,если я правильно понимаю намек отца, то как-то получалось, что в драки встреваючаще всего я. Но в любой большой семье кто-то спокойнее, кто-то злее, кто-товообще на все машет рукой и ни во что не вмешивается.

Отец как будто прочел мои мысли. Покачал головой:

— Нет, Гакорд, ты всегда был больше воином, чемземлепашцем. Мы всячески это скрывали, а в разных стычках, в которые тыввязывался, братья старались брать вину на себя… Но сейчас… мне горько, сынмой, но время пришло…

Он умолк на полуслове. Я с неподдельной болью увидел, какдрогнуло и сморщилось лицо этого сильного человека. Глаза предательскизаблестели. Но отец не опустил голову, смотрит прямо, только подбородок чутьвскинул. Выглядело это вызывающе и надменно, но я видел, что отец простостарается не выронить слезы.

Волна горячего сочувствия захлестнула с головой. Я оказалсяу ног отца, голову положил ему на колени. Широкая теплая ладонь опустилась назатылок, а пальцы перебирали волосы, почесывали, гладили, успокаивали.

— Ты наш сын, — прозвучал над головой надломленныйголос, — хотя тебя принес в холодную зимнюю ночь неизвестный… Была снежнаябуря, мужчина весь обледенел, с волос и бороды свисали сосульки, а лицо былообморожено. Но он не стал задерживаться, только сунул нам в руки сверток, вкотором был ты, взял с нас клятву, что позаботимся о тебе, а сам выбежал сновав ночь… Мы успели увидеть, как он вскочил на огромного черного коня, и тут жебуря замела его следы.

Я слушал в странной полудреме. Это уже чересчур. Мало того,что я попал в этот мир, так еще и чей-то незаконнорожденный сын. Никак неполучается остаться сыном простолюдина. Правда, в старину этих баронов было каксобак нерезаных. Если есть деревня из трех хаток, то есть и барон. А то икороль. Но если я оказался властелином Галактики в далеком будущем, то дажекак-то обидно будет, если тут окажусь меньше чем императором. А то и того выше— странствующим варваром? Самое время добиваться престола в тех краях, которыесперва присмотрю.

Отец не видел моей горькой усмешки. Его пальцы гладили,успокаивали, молча говорили о надежности и незыблемости именно этого мира. Адругого нет.

Сбоку донесся голос матери, я уловил отголоски старогостраха:

— Буря длилась неделю. А потом еще три дня люди немогли выбраться из засыпанных до самых крыш домов. Зима была лютая, и тольковесной, когда сошел снег, на краю поля нашли много новых костей…

Ее голос прервался, я услышал над головой тихий голос отца:

— Да, неизвестный явно погиб, но он взял с собой и всюпогоню. Или большую ее часть. Их трупы растерзала волчья стая. А мы воспиталитебя как своего сына.

Я спросил, уткнувшись лицом в отцовские колени:

— А как же… я? Никто не спросил, откуда я взялся?

— А как ты думаешь, — сказал отец, — откуда утебя близнец?..

Я с трудом поднял голову, возвращаясь в реальный мир,встретил прямой взгляд отца.

— Значит, мама ждала ребенка?

— Да. Через два дня родила, кормила вас двоих. И когдабуря утихла и соседи стали ходить друг к другу, твою мать поздравили с двойней!

Странно, хорошо понимаю, что это не мои родители, нопризнание отца наполнило странной горечью. Не хочется терять этих людей, нехочется, чтобы такое говорили.

Я сказал с надеждой:

— Отец… Я не знаю, зачем такое рассказываете. Чтоб нетак горько уходить? Но даже если это правда, то все равно вы — мои родители!

Мать сказала жалобно:

— Гакорд, мы тоже… ты наш, ты сын! Все эти годы мыпотихоньку пытались разузнать, не случилось ли где что-то у соседей, у знатныхгоспод поблизости, во владениях соседних баронов, рыцарей… Но, похоже, тебяпривезли из очень дальних земель! А здесь у нас тихо, мирно. У кого коровападет, так об этом говорят в десяти деревнях…