вспоминая решение о переводе британского флота с угля на нефть, «если ты проглотил верблюда, комары проходят довольно легко»[379].

Но интеграция разработок в области альтернативной энергетики, когда речь заходит о трансформации обороны с учетом способности таких технологий перестроить международную систему и необходимости реагирования на соответствующие геополитические последствия, – это лишь одна сторона медали. В конце концов, эти технологии неизбежно будут влиять на фундаментальные вопросы – почему, кто и как ведет войну, – становясь существенным фактором расширения круга задач оборонного сектора по секьюритизации. Как подрывные технологии они могут, в зависимости от обстоятельств, порождать проблемы или предлагать их решения. Из-за скорости технологических инноваций угнаться за новыми военными возможностями трудно, а ошибиться относительно фактического баланса сил и стать жертвой стратегического просчета легко. Таким образом, инновации могут повлиять на способность акторов добиваться военного доминирования и на баланс военной мощи. Поскольку круг соображений безопасности расширяется в процессе секьюритизации, развитие альтернативной энергетики открывает новые возможности при разработке оборонной политики и способствует формированию более широких «сообществ безопасности», одновременно порождая и новые вызовы.

2.3. Трансформация оборонных стратегий: мегатренд указывает на новые возможности, миссии и области стратегического взаимодействия и сотрудничества

Способность предвидеть сдвиги в международном балансе и извлекать из этого максимальную выгоду – важнейшая часть искусства государственного управления. Она включает понимание того, как использовать военную мощь, опираясь на технологические достижения, не преувеличивая при этом их роль. Использовать преимущества технологии – это не значит просто «добежать первым». Это регламентация изменений и сохранение соответствующих выгод. Хотя новаторы обладают преимуществом, история показывает, что военные инновации быстро распространяются, позволяя более слабым противникам использовать новейшие технологии в конфликтах с более сильными оппонентами. Например, несмотря на технологическое превосходство, американские войска в Афганистане столкнулись с проблемами со стороны мятежников, ведущих асимметричную войну. Это служит толчком к разработке новых технологических решений и следующему шагу в проектировании «солдата будущего»[380] для новых условий ведения войны.

Внедрение новых технологий в рамках трансформации обороны ставит перед командованием и военными проектировщиками новые требования по обеспечению боеготовности в условиях возросшей степени неопределенности, поскольку, «когда начинается война, единственное, что неизбежно, – это неопределенность»[381]. Стратегические вызовы требуют принимать решения с учетом новых ресурсов. Как отметил адмирал Майкл Маллен, «стремительные технологические и операционные изменения кардинально меняют способы ведения боевых действий, требуя новых платформ и возможностей»[382]. Новые возможности и ограничения будут влиять и на отдельных участников боевых действий, предвещая появление «солдат будущего». Важно отметить, что изменятся и ценности, которые ассоциируются с участием в военных действиях, что повлияет на оценку акторами соотношения затрат и выгод от будущих войн. С изменением стратегических ценностных суждений изменится и восприятие баланса военных сил. Это вынудит некоторых акторов предпринимать шаги по устранению несоответствия национальной обороны новым условиям и подтолкнет других также к развитию оборонного сектора.

Как и в случае с другими технологическими достижениями, альтернативная энергетика и ее внедрение в оборону сможет дать новые решения, но и поставит новые вопросы. Подобно нефти, которая широко используется сегодня, возобновляемые источники энергии могут стать нормой будущего. Появятся принципиально новые способы использования энергии и проецирования власти, что позволит снизить зависимость от конкретных источников и производителей энергии.

Западные оборонные учреждения и институты сталкиваются с растущим давлением, которое вынуждает их адаптировать свои структуры и операции к источникам поставок энергии, тем самым наделяя зачастую нестабильных производителей рычагами влияния и властью. Поставщики могут лишиться этих преимуществ благодаря широкому распространению возобновляемых источников энергии, одновременно с этим снизятся риски поставок для импортеров. Как отметил бывший министр обороны США Роберт М. Гейтс, «реальный урок здесь [заключается в том], что достаточно убрать из системы относительно небольшое количество нефти, чтобы экономика и безопасность столкнулись с огромными последствиями»[383].

Расширяя использование возобновляемых источников энергии, оборонные секторы и вооруженные силы должны учитывать влияние альтернативных источников энергии на расчет баланса между результативностью и финансовой эффективностью. Считается, что «оценка эффективности и результативности обороны заключается в измерении боевой мощи, которую генерирует данная страна на единицу расходов»[384]. Финансовые расходы на энергию измерить сравнительно легко, однако разные акторы расходятся в оценке результатов, которые она приносит вооруженным силам. Это обусловлено различными политическими соображениями и типами военных подразделений. Согласно современным военным доктринам, преобладающий взгляд на компромисс между сегодняшней результативностью и завтрашней эффективностью заключается в том, что первая имеет преимущество над второй.

Например, доктрина Уайнбергера – Пауэлла[385], которая доминировала в военной мысли до 11 сентября, утверждает, что финансовая эффективность военных операций достигается за счет понижения их результативности. Она настаивает, что для подавления противника необходимо решающее преимущество в живой силе и технике. Отсюда следует, что энергоэффективность уступает по важности показателям результативности при проведении военных операций. Однако можно утверждать, что более высокая эффективность использования энергии способна повысить тактическую мощь (поскольку войска не будут зависеть от линий материально-технического обеспечения)[386]. Компромисс между эффективностью и результативностью также можно рассматривать как основание для создания новых систем вооружений.

В конечном счете от соотношения эффективности и результативности будут зависеть перспективы включения преимуществ альтернативной энергетики в оборонный сектор. Компромиссы между этими двумя параметрами являются неотъемлемой частью современных военных доктрин и будут отражены в рамках новых обязательств и оборонных императивов, направленных на решение возникающих напряжений и конфликтов[387]. Интеграция разработок в области альтернативной энергетики должна учитывать широкий спектр вариантов, референтных объектов и угроз в рамках более широкой программы секьюритизации.

Проливая свет на будущие преобразования в сфере обороны, мегатренд альтернативной энергетики указывает на необходимость новых уровней боеготовности для борьбы с новыми областями нестабильности. Военные силы должны предоставить адекватный ответ на новые угрозы: истощение ресурсов, проблемы энергетической безопасности, международной преступности, экономической нестабильности, пандемии и «несостоявшиеся государства». Такие организации, как НАТО, должны будут интегрировать новые технологии. Потребуется оценка эффективности существующих структур для урегулирования конфликтов по поводу альтернативных источников энергии или региональных беспорядков, вызванных ухудшением традиционных энергетических отношений между основными потребителями и производителями.

Вероятно, потребуются новые меры безопасности, чтобы справиться с экологическими последствиями истощения стратегических ресурсов или производства альтернативной энергии в экологически уязвимых регионах. Наконец, необходимо разработать внутренние и международные правовые нормы, которые будут регулировать процесс внедрения технологий альтернативной энергетики. Они будут необходимы для создания благоприятной, бесконфликтной платформы сотрудничества между ведущими вооруженными силами во всем мире.

2.4. Альтернативная энергетика и ее преимущества в обороне: не столько адаптация к новой стратегической среде, сколько новые формы проецирования силы и сотрудничества

От ветра и угля до нефти