Новое предприятие несколько отличалось от старого Гранатного двора организацией производства. Во-первых, поставленное иностранцами оборудование позволило улучшить качество выпускаемых гранат; во-вторых, в пределах одного большого предприятия стало более четким разделение труда; в-третьих, новое производство было направлено уже не на выпуск ручных гранат, а в основном на оснащение «галанок» – орудий, стрелявших разрывными бомбами[384], в-четвертых, новый Гранатный двор работал в тесном контакте с Пушечным двором. Вся продукция записывалась в специальный учет – книги приходные и расходные[385]. До сих пор не выявлено ни одной книги Гранатного двора, поэтому мы не можем судить о масштабе производимой продукции.

В 1659 г. Бауману была поручена организация особого полка, все офицеры которого по совместительству являлись «огнестрельными мастерами» Гранатного двора: Самойло Безман, Яков Янцен, Яков Старк, Юст Фан-Керковен, Андреян Фан-Керковен, Готфер Гербст, Адриан Меллер, Федор Мейер, Карл Яган, Василий Шварт, Альбрехт Шневец, Николай фон Зален и др.[386] Особой категорией служащих были химики, испытатели составов «огненных смесей»[387]. Сам Бауман не раз ходатайствовал перед начальником Пушкарского приказа Ю.И. Ромодановским о переводе в его часть новых талантливых офицеров. Например, в августе 1670 г. он подал прошения, в которых указывал на необходимость определить иноземцев Л. Линенберга[388]и И. Цудерланда[389] для «огнестрельных дел» в штат его полка и Гранатного двора.

По чертежам Н. Баумана и офицеров Гранатного двора с 1659 по 1671 г. было создано несколько моделей оригинальных образцов пушек, некоторые из которых впоследствии нашли воплощение в серийном производстве. Мастера создавали не только новые орудия, но и петарды (воротные мины), снаряды (разрывные гранаты), разрабатывали проекты подвижных укреплений и образцы холодного оружия.

Так, к октябрю 1669 г. на Тульско-Каширских заводах Марселиса изготавливались «пушечные ядра и гранаты, которые для посылок в полки и по чертежей генерала Миколая Бовмана зделаны (выделено мной. – А. Л.)»[390]. В декабре 1668 г. на Тульских и Каширских заводах «велено зделать 2000 бердышей с укладом самых добрых по чертежю, каков чертеж подали в Пушкарском приказе генерала Миколаева полку Бовмана полковники Альбрехт Шневенц да Миколай Фанзален»[391]. Бердыши «против образца» были сделаны, о чем сообщал П. Марселис, «и сталь немецкая на них положена как ведетца».

Чертежи представлялись для ознакомления в личную канцелярию царя – в Приказ Великого государя тайных дел.

Примерно к 1660-м гг. в некоторых полках появились ручные приспособления для метания гранат. Так, в 1678 г. в стрелецком приказе А. Карандеева упомянута «одна пищаль медная верховая рукополная весом полтертья пуда на станку, станок окован железом, с четверма кольцы, станок весом два пуда»[392]. Остановимся здесь подробнее. Надо отметить, что подобные «рукопольные» гранатометы, прообразы петровских мортирок, часто встречаются в описях городов, что свидетельствует об их использовании в пехотных частях русской армии[393]. Что это за орудие? Скорее всего, речь о мортирке с прикладом, который при выстреле упирали в землю под углом до 45°, удерживая при этом руками, отчего орудие и получило название «пищаль верховая рукопольная». Судя по документам Пушкарского приказа, именно в 1670-е гг. на Пушечном дворе делали такие мортирки калибром в 4, 5, 6 и даже 10 фунтов. Так, сохранился «список с росписи, что приказал князь Юрьи Иванович дале делати, а написал своею рукою» 1670-х гг., в котором отмечено: «Зделать… 10 пушек верховых: 4 пушек по 4 фунтов в гранате по пороху, в четырех пушках по шти фунтов в гранат пороху, в дву пушках по десяти фунтов в гранат пороху. К верховым к десяти пушкам четверо-фунтовых и шти-фунтовых и десять-фунтовых гранат надобно 2000…»т К сожалению, неизвестны отличия этих небольших мортир от тех «пушечек верховых», что упоминались в 1641 г.[394][395]

Малые мортирки в описях городовой артиллерии второй половины XVII в. обозначены как «стволы гранатные» или «стволы мушкетные гранатные». Так, в описи Севска 1670-х гг. упоминаются «пятьдесят четыре ствола железных гранатных»[396], в Пскове числились «шестнатцать стволов мушкетных гранатных в досках и с шомполами железными»[397]. Все эти гранатометы, очевидно, по конструкции чем-то напоминали знаменитые петровские «мортирки», экземпляры которых сохранились в музейных коллекциях[398].