— пара.

Они пара. Они пара. Защищать не от кого.

Уж не от Егора точно. Это, увы, не бесконечные сериалы Юляшки с обязательным злодеем.

Со второго раза я отстегиваю пятиточечный ремень, вытаскиваю руль и вручаю Марселю, который уже встречает.

Ведущий что-то там орет.

Следующая команда готовится к старту. Журналисты подбегают, чтобы взять горяченькое интервью. Мельком оцениваю обстановку, у самого в башке бахает сцена, что нафантазировал.

Качаю головой. Тошнит.

— Наш Платоша, кажется, несмотря на рекорд, недоволен заездом. Дайте крупный план. Дайте крупным Платона Смолина! Вероятного победителя, хотя впереди еще пятнадцать экипажей и ситуация может переломиться в любой момент!

Снимаю шлем.

Мне суют микрофон.

— Всегда можно лучше. Если я буду думать, что выдал максимум... — Дышу рвано. — Когда я буду так думать. Я уйду из спорта. Спасибо всем. Кто приехал. И кто болел. Спасибо! Это было охуенно!

Болельщики орут.

Сглатываю и быстрым шагом иду в сторону шатра.

Пацаны жмут руки. Протягивают айпад с записью повтора. Я плюхаюсь на лавку и пересматриваю. Ноги дергаются, блядь. Прогоняю заезд полностью, отдавая себе отчет, что ноги автоматически выжимают несуществующие педали. Меня трясет. Все еще на трассе мысленно, внутри гонки. Тут потерял секунду. Здесь — две. Можно было быстрее. Тут мы едва не вылетели.

Проживаю это все.

Эмоционально откатывает, потому что в гонке эмоций не было.

Пульс долбит. Вот тут прошли идеально. Егор молодец, был максимально спокоен и советы давал здравые.

Егор молодец.

Братишка.

Блядь.

Парни хвалят взахлеб. Отец хватает за плечо и тащит к спонсорам.

Сейчас надо говорить. Прямо сейчас, потом уже остыну. Нам нужны деньги, я помню.

Идем в шатер спонсоров. Егор отдувается снаружи, дает интервью, разливает шампанское. Говорит только обо мне. Платоша то, Платоша это. Он болтлив — это правда, но , если слушать его долго, понимаешь, что Егор очень редко нахваливает себя. Его супер-фишка — презентовать меня.

Мы со спонсорами обсуждаем контракт и суммы. Через час, когда брат вырывается из толпы фанатов, наконец подписываем бумаги.

На гран-при Акула поедет с новыми цацками.

— Эй, ты идешь? — спрашивает Егор, когда выбираемся на улицу. — Осталось пять заездов, интересненько. Мы пока первые.

— А где Элина? Я ее не вижу.

— Так, стоп, — резко обрывает он. — Поговорим.

— Потом.

Делаю несколько шагов в сторону нашего шатра, но Егор догоняет и встает наперерез.

— Стоять, блядь. Что происходит? Ты че, запал на нее?

— На кого?

Мы встречаемся глазами. Застываем. Журналист фотографирует, но Егор делает знак, что не вовремя.

— На тупую московскую суку, — пародирует меня.

Пялимся друг на друга. Между нами метр. Ветер порывом впечатывает острые частицы льда в лицо. Оба не реагируем. Брат произносит:

— У тебя настроение упало, когда я поделился планами. Я тебе свою жизнь доверяю, знаю тебя, блядь, лучше, чем ты сам себя знаешь.

— Про «тупую» ты додумал сам, я говорил «вряд ли адекватная».

— Блядь, Платоша! — орет Егор. — Что за дерьмо?!

Развожу руками.

Это соперничество. Элина ему не жена. Мы на равных.

— Я поговорю с ней. Просто поговорю. — Быстро, ломано выходит. Под его взглядом.

Не то что пасую — вслепую двигаюсь.

— Э нет. Она тебе не приз. Губу не раскатывай.

— Она не приз. Я просто хочу...

Егор пялится на меня, явно охреневая на полную, и внезапно прошивает осознанием, насколько все стремно. Ощущаю себя мудилой конченым. Что я хочу? Попросить не ебаться с моим братом и дать шанс мне?

Просто хочу услышать поздравление.

— Она моя. Ты же с этим справишься? — Егор приподнимает брови. — Моя девочка. Прошлые две ночи мы поменялись номерами, потому что нужно было выспаться. Сегодня ты, блядь, съезжаешь в одноместный, а она будет ночевать со мной. Мы с ней встречаемся. Спим. Ты же понимаешь? Мы трахаемся.

В горле пересыхает. Я о таком догадывался. Хотя все же думал, Егор не гнал коней, опасаясь, что Эля плохо отреагирует на его грязную историю.

— Вы разве настолько далеко зашли? Она наполовину цыганка, строгих взглядов и все такое. Ты вообще в курсе? С ней нельзя так запросто, она переживает.

— Мы зашли очень далеко, и она просто огонь.

Дергаюсь. Он продолжает:

— Мне с ней хорошо, понимаешь? Она первая умная девушка, которая на меня внимание обратила и которая постаралась меня понять. Она... классная девочка, на таких женятся.

— Ты собрался жениться?

— Почему нет? А ты справься с этим сам. Окей?

— Пусть Элина сама решит. Если нет, лезть, обещаю, не буду.

Егор смотрит на меня хмуро. Цокает языком.

— А я тебе доверял, когда попросил привезти ее сюда. Думал ведь: кому еще доверять, если не брату!

— Я ее не трогал в фуре, уж поверь. Как ты себе это представляешь? У нас заезд один на двоих.

— Еще бы ты ее тронул. Блядь, Платон. Я в ахуе сейчас. Серьезно? — Он трет лицо, краснеет.

Вновь развожу руками.

— Я с собой борюсь, не видно, что ли? — говорю отрывисто. Начинает потряхивать от холода, все же вспотел основательно.

— Не приходи на вечеринку, — просит вдруг Егор. — Просто, блядь, не приходи сегодня на вечеринку. Если ты мне брат.

Глава 29

Палим с Егором друг на друга. Выжидающе, пока без угроз, но как-то неприятно близко к этому. Он выдал условие, теперь решение за мной: или принять, или шагнуть на новую ветку конфликта. Когда подходят журналисты, говорю негромко:

— Я тебя понял.

Егор кивает, принимая отсрочку. Мы встаем рядом и поднимаем шлемы. Смотрим в камеру. Рожи кислые, и не скажешь, что победители.

От подобных ситуаций до двадцати шести годков нас с горем пополам отводило. Гордиться нечем: девок обсуждали, особенно если в компании нужно было выбрать, кому какая достанется. Но это всегда легко выходило. Мы друг другу, скажем так, охотно уступали, стараясь угодить.

Я медлю. Потом вспоминаю, кто здесь старший брат. Внутренне себя резко переламываю и отправляюсь в номер — сумки переносить. Выхожу только на награждение. Впервые нам с Егором тесно на пьедестале.

И снова небольшая, слегка потрепанная комната. Сижу на кровати и как полнейший урод думаю о том, что именно здесь ночевала Элина. Два дня пролетели быстро, я держался вполне бодро — во имя цели, спорта и кубка.

Кубок стоит